КОНЦЫ С КОНЦАМИ

Не секрет, друзья, что денег не хватает. Не хватает всем. И мне не хватает, и тебе. И чёрному не хватает, и жёлтому. И синему, и зелёному. И каждый вынужден себя в чем-то ограничивать, чтобы концы с концами свести. Один старичок заплатил за газ, свет, тепло и теперь будет каждый день бриться и в собес ездить со школьным проездным. Второй цветы купил, мартини купил, а на гандоны не хватило. Сидят теперь, телевизор смотрят. Третий очень хочет купить металлургический комбинат в Индии, и условия вроде хорошие, и цена пиздатая, но для этого придется продать футбольный клуб, а тогда перед поцонами с Ист-Енда будет неудобняк, ибо зуб дал что кубок лиги в этом году возьмет. И это его тяготит и лишает сна. Четвертый выпил два боярышника, а на третий не хватает хоть уебись. Взял зеленки, стоит в сторонке, репу чешет. А пятый трудится в сфере гей-сутенёрства и для него фраза "сводить концы с концами" – не просто слова.
Словом, всем непросто.
Вот и Вовчанга стоически тянул лямку жизни, гружёную семьей с двумя детьми, ипотечным кредитом, перманентным ремонтом и алкоголизмом. Дети просили жрать и велосипед, жена требовала цветов и новые обои, ремонт требовал перфоратора. Платежи по ипотеке вошли в вовчангову жизнь надежно и регулярно, как менструация. И лишь алкоголизм ласково и крепко, как руки негра, обнимал Вовчангу, прижимал к груди и вел вдаль, к сверкающим мирам. Но тоже сука за деньги.
И вот последней геморройной шишкой на анусе благосостояния Вовчанги стало приобретение автомобиля. Заграничного производства, в кредит.
*
Как обычно, субботним вечером мы с Митюней перевоплотились в пчёлок. Прилетели иными словами на полянку, присели на цветочек и окунули жальца в нектар. И жужжим тихонечко. Обсуждаем политическую ситуацию, ставки на бобслей, спорим, что больше – горшок мотора Хеми или надькина сиська.
Внезапно распахнулась дверь заведения, студёный ветер задул свечи на столе и сорвал шляпы. В дверной проем проник Вовчанга. Голова его выражала загадку и торжественность. Вовчанга приблизился и сел за наш столик.
- Поздравляйте! – он резко махнул стаканчик – Купил!
Митюня налил тому еще и подпер кулаком щеку:
- Чего ты купил, мин херц? Маргарину пять кило?
- Да нет, - я откинулся на стуле – Судя по ебалу, тут мешок ворованных макарон, не меньше.
- Машину купил. – Вовчанга схватил стаканчик - В салоне, с нуля.
И снова резко выпил. После чего небрежным жестом бросил на стол свидетельство о регистрации ТС.
- Хуясе! – махнул и я – Вовчанга, откуда деньги? Умер кто?
- Ребенка продал? – обнулил емкость Митюня и немедленно наполнил всем снова – Соседского надеюсь?
- Повысить тебя не могли, потому что ты опёздал и неделю как проебал казенный ноутбук – Я положил руку Вовчанге на плечо – Где деньги воруешь и почему твои друзья не в курсе? А, карла?
- Э-э, *ля – Митюня читал свидетельство – А где машина-то? Тут написано Дэу-Матиз. Машина где?
- Дай сюда! – гордый Вовчанга завладел бумажкой и скрыл ее в складках одежды – Не надо грязной зависти к экономичным автомобилям. А деньги взялись из кредита, прямо в салоне оформили. Вот.
Мы молча опустили губы в напитки.
- Вовчанга, а ведь тебе теперь пиздец. Кредит-то отдавать надо.
- Отдавать надо кредит-то, Вовчанга. Пиздец тебе.
- Я думал об этом – Вовчанга вскинул подбородок – Я все взвесил. И я нашел выход. Донорство.
- А-а, ну я так и думал. Все-таки почку?
- Левую? Правую?
- Ссать с насосом будешь?
- Нет! – Вовчанга заговорщески склонил голову к столу – Сперма!
- Чо сперма? – Митюня посмотрел на Вовчангу как на мразь – Глотать? Сам или жена?
- Хуять – Вовчанга укоризненно оглядел нас – Сдавать сперму в банк за деньги!
- Вовчанга, ты ж *ля порезанный – я поел лимону – Ты ж еле при яйцах своих остался, после операции-то. Какой из тебя нахуй донор?
- Из нас.
- Чо?
- Из каких-таких нахуй ВАС?
- Вы тоже, как друзья, должны помочь мне и стать донорами спермы.
Некоторое время прошло в тишине. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мы с Митюней просто ждали, кто ударит Вовчангу первым.
- *ля, вы охуели? – Вовчанга сам нарушил молчание – Вам что, трудно подрочить для друга?
- Да нет, почему? – я стал расстегивать ширинку – Говно вопрос, щас струхну пару кубов. Давай, подставляй ладошку. Обычное дело, хуле.
- Не время шутить! – Вовчанга поднял стопку – Слушайте план.
Вовчангов план был прост как хуй и прям как кий. Подходим, дрочим, забираем барыши и уходим. За каждую из двадцати разрешенных Минздравом на каждого осеменителя дрочек сулилось по полторы тыщи рублей. При интенсивности доения раз в неделю за пять месяцев Вовчанга поднимает девяносто тысяч и частично гасит Матиз-кредит.
- Ну девяносто штук ладно, у тебя есть – Митюня сурово оглядел Вовчангу – А остальные что? Кровью нашей добить хочешь?
- Не знаю пока – честно поник Вовчанга.
- Знаю где можно бронзового Ильича спиздить на цветмет – поддержал разговор я – только тащить не знаю как, он в солидоле весь обмазанный лежит.
- Да похуй Ильич – Вовчанга стал серьезным и каким-то землистым – Надо будет полное медицинское обследование пройти. И это…
- Чо *ля это?
- Я в попу, если что, шланг с микрофоном или чотам совать не дам.
- Да не, тут это… Надо будет на период обследования бросить пить. Прямо с сегодняшнего дня.
Ну что же. Бросить так бросить. Пить значит пить. В торжественной обстановке в тот же вечер пробили по разу Вовчанге в грудину и дали друг другу клятву трезвости. Как домой попал не помню.
*
Мы показали им родословную, мы подтвердили свое участие в выставках и турнирах, продемонстрировали дипломы и медали. Мы показали прописки, штампы о женатости и свидетельства о детях. Прошли антропометрические обследования. Мне измерили хуй, ребята. Мне измерили хуй. Ждал кстати большего. Ну да ладно.
Мы сдали анализы. Поссали им. Посрали им. Сдали кровь и мазок, оттуда и отсюда. Митюню заставили пересрать по-новой. Митюня отважно принес ещё. Прокатило.
Настало время Самого Главного Теста – на подвижность хвостатых клеток. Тут нас ждал еще нюансик. Пилить сдавать эякулянт для эксперименту надо было в соседний город, за сто километров. Там у них, видите ли, оборудование для этого современное. А тут у нас докторишки, как ни щурятся, разглядеть ничего не могут. И на ощупь тоже не понять.
Пришлось нам отправиться в этакий дроч-тур.
*
Шальной Матиз бойко мчался по трассе, уверенно обгоняя редкие весенние снежинки. Я смотрел сквозь боковое окно на суровую отечественную природу. Митюня смотрел сквозь другое боковое окно на суровую отечественную природу. Вовчанга подслеповато смотрел куда-то вдаль и невпопад жал на педали. Я вздохнул. Митюня молча повернул голову и уперся взглядом в вовчангово ухо. Вовчанга включил радио и принялся фальшиво подпевать Димебилану.
Я кашлянул.
- Нет – сказал Вовчанга – Нельзя.
- Вовчанга! – строго заметил я.
- Нельзя пить нихуя! – Вовчанга кипятился – Сперма испортится!
- Послушай-ка, гном! – Митюня приобнял левой рукой Вовчангу вместе с креслом – Я щас блять таратайку твою изнутри раскачаю и переверну нахуй, будешь пездеть! Давай сука сворачивай – вон заправка.
- Пидорасы – Вовчанга набычился и направил экипаж к магазинчику на автозаправке.
Дальше дорога пошла веселее. Хотя и медленнее конечно, все-таки три раза поссать останавливались и разок пива набирали, уже когда доехали почти.
У клиники выгружались мы уже готовые осеменить хоть всю планету, пусть даже и безвозмездно. Вовчанга скрежетал.
На ресепшене он показал наши бумажки и резко, но аккуратно направил нас к какому-то неприметному кабинетику. Из кабинетика вышла тетенька в халате и сурово раздала каждому по баночке.
- Что делать знаете? – строго оглядела она нас.
- Разберемся – Митюня вежливо отодвинул тетю в сторонку и зашел в кабинет. Щелкнул замок.
Тетя ушла. Вовчанга хмуро присел на стульчик и принялся изучать носки ботинок. Прошло минут двадцать пять. Вовчанга пару раз пытался поскрестись в дверь, но каждый раз был осажен грозным митюниным рыком.
Прошло еще минут пятнадцать. И надо же, как раз в тот момент, когда нежаркое весеннее солнце коснулось крыш, и лужи подернулись стрелами ледка, когда здание клиники сотряс вопль: "Я конча-а-ю, Клавдия Филлиповна-а-а!!!", как раз в этот миг какой-то важный усач из местных обнаружил меня, ссущего в раскидистый больничный фикус, с пивом в руке.
*
- Да ладно, Вовчанга, хули переживаешь так? – я открыл дверцу и поставил пустую бутылку на больничное крыльцо – Все равно идея была хуёвая.
– А я вот, например, охуенно доволен поездкой – развалился в кресле Митюня.
Вовчанга обернулся ко мне и спросил серьезным голосом:
- А если сиденья задние снять, войдет твой Ильич ебучий?

ПРОЩАНИЕ С РЕСУРСОМ

- А еще – Вовчанга меланхолично пережевывал рыбью голову – еще доктор сказал, что если чота там у него не получится – он и яичко мое подрежет, левое.
В розовых Вовчанговых глазах блеснули слезы.
Я осторожно под столом пересчитал свои яйца.
Митюня вздохнул и разлил по полной.
*
У Вовчанги в яйце завелась киста, какой-то сложной формы. Современная медицина долго изучала ее путем пальпации (доктор Ефремова, 2 эрекции), ультра-звукового исследования (доктор Якимова, 1 полуэрекция, вялая), и наконец вынесла вердикт устами сурового седоусого врача-хирурга Петрова. Тут обошлось без поднятия письки, чему измученный стыдом Вовчанга был несказанно рад. Ну собственно, до самого оглашения вердикта он и радовался.
- Ну что блять – сказал Петров – в понедельник ложись нахуй в стационар, во вторник вырежем твою кисту впизду. Гы-гы. Кисту-впризду. Гы-гы-гы.
- А яйцо не заденете? – Вовчанга с недоверием разглядывал пустую водочную бутылку в мусорной корзине возле стола эскулапа.
- Да хуй знает, постараемся. Нетрадиционной, видишь ли, формы киста твоя. Ебучая она, Вова, сильно ебучая. Ебучая как – доктор пошарил глазами по кабинету и уперся в плакат с человеческим скелетом – как смерть сама она ебучая! Да ты не ссы, - Петров ободряюще оскалился - второе-то яйцо в порядке у тебя! Поживешь еще, Вова! Все, пиздуй давай. Следующий!
*
И вот мы сидели в кабаке и на пару с Митюней психически терапевтировали страдающего Вовчангу. И надо сказать, заметно в это преуспели, проведя пациента от испуганной растерянности (литр водки) через страх и панику (еще ноль-семь) к состоянию лютой черной безысходности (по два пива и еще ноль-три водки).
- Ох отсекут мне послезавтра яйку-то, сердцем чую – отсекут.
Он уронил голову на кулаки и скорбно мотал ею из стороны в сторону.
- Да хуле ты, Вовчанга! – Митюня разлил еще и как бы мимоходом добавил водки в вовчангово пиво – у тя и так двое детей, нахуя больше-то!
- Правильно – поддержал его я – лишь бы хуй стоял. Хуй, Вовчанга, встанет на одном яйце или нет? Доктор что сказал?
- Доктор пьющий – глухо отозвался тот – Яйки мои, яйки.
- А-а-а – понимающе протянул я. И пошел ссать. Время у писсуара коротал, представляя Вовчангу на деревянной ноге, с железным крюком вместо руки, стеклянным глазом и силиконовым яйцом в штанах.
Вернувшись в приподнятом настроении к столу, я обнаружил за ним Митюню, медитирующего над свекольным салатом.
- Митюня! Митюня! – я помахал руками перед ним – накопилось два вопроса.
- Валяй вопросы – Митюня воспрял.
- Первый. Где ты спиздил эту нездоровую хуйню?- я ткнул пальцем в салат – Второй. Где однояйцевый?
Потекли, как пишут в художественной литературе, минуты ожидания. Митюня шевелил бровями, моргал разными глазами по очереди, пытался пару раз залипнуть и наконец решительно произнес:
- Затрудняюсь с ответами по обоим пунктам.
Мобила Вовчанги мирно лежала на столике. В гардеробе куртки его не оказалось.
*
Бог пьянства и блудняка нас не оставил. Опрос таксиста, дежурящего снаружи у кабака, показал, что Пьяный Щетинистый Мудак, Похожий На Хорька действительно покинул заведение общепита несколько минут назад и пытался на данном таксомоторе отчалить в сторону реки, суля водиле пятьдесят рублей. Был послан на хуй, и причем пешком. Пытался вступить в физический конфликт с таксистом. Был вежливо выпровожден за дверь. Но уверенности своей не растерял, пересек проезжую часть, остановил экипаж и таки отбыл, растворившись в красных стоп-сигналах попутных автомобилей.
- Так *ля. Ты, подонок, отпиздил и выкинул на мороз помощника кандидата в депутаты Госдумы – заливисто запиздел я, усаживаясь на штурманское седло – Давай теперь вези нас к той реке, да поторапливайся!
- Вези, голуба – нежно прохрипел с заднего сиденья Митюня – будет тебе кровавый стольник.
Шофер ударил по педалям и мы понеслись по ночным пробкам к великой русской реке. В дороге мы с таксистом ожесточенно спорили за нанотехнологии, а Митюня под этот шум технично и беспалева нарыгал в матерчатый карман за сиденьем водителя. Так, каждый по-своему коротая время, мы и доехали до съезда к реке.
- Этот вроде, так и не узнать ни хуя – показал таксист куда-то вперед рукой.
- *ля-а-а – протянул Митюня.
- Сука нахуй – выдохнул я – Митюня, резко бежим! – и водиле – Жди!
На белом ледяно-снежном покрытии реки чернела полынья, с сооруженной на Крещение купелью, со ступеньками, перилами и прочей хуйней. Наверное тут по утрам резвятся моржи. Но сейчас моржей не было. Зато был Вовчанга. Голый Вовчанга. Голый Вовчанга по колено в воде. Голый Вовчанга по колено в ледяной январской воде.
- Прощай, тестикула моя! – истошно завопил он и резко шагнул вниз по ступенькам, погрузившись в воду по пояс.
- Чо он делает, блять?! – на бегу охуевал Митюня.
- Прощай, ресурс детишек мой невосполнимый! – Вовчанга подпрыгнул в воде, показав на миг над водой попу, и погрузился в пучину теперь по грудь.
- Блядь, Митюня! – заорал неожиданным фальцетом я – Знаю я эти его подъебоны! Давай хватай его и тащи на сушу! А то уйдет!
- Куда уйдет? – Митюня трепетал.
- В Астрахань. По дну!
Мы добежали до купели.
- Ох вы яйки мои, яюшечки! – причитал в воде пациент.
- Вовчанга-а – Ласковым голосом позвал его Митюня - А, Вовчанга. Выходи на берег, сучок. Хуже будет.
Я вцепился в край перил, нагнулся над водой и протянул Вовчанге руку. Он обернулся, туманным взором обвел нас, улыбнулся, поднялся на две ступеньки, и взял меня за руку своей ледяной ладошкой. И стал вместе с моей рукой пятиться в воду.
- А-а-а!!! - заорал я – А-а-а!!! Гаси его, суку! Гаси нахуй! А-а-а!!!
Ботинки мои скользили на самом краю воды.
Митюня заметался по берегу, потом замер на секунду, и с криком "Пездища!" шагнул в воду и одним точным щелчком въебал Вовчанге в левое око. Вовчанга как-то сразу заснул, был подхвачен, вытащен на лед и уложен на него же. Повисла тишина, оттеняемая звуком отъезжающего от греха подальше таксиста.
- И чо делать теперь? – Митюня смотрел то на свои мокрые башмаки, то на лежащего Вовчангу – Может утопим его нахуй и по домам пойдем?
- Нет. Его топить бесполезно, один хуй не утонет. Давай облачать его в одежду, а потом вызовем нам новое такси.
Одеть вырубленного гандона оказалось делом не из легких. Скользким *ля говном оказался наш пьяный друг. И как раз на финальной стадии, когда мы натягивали на него ботинки, берег реки осветили проблесковые огни патрульного уазика.
*
- *ля-а-а… Где мы?
- Мы в камере, Вовчанга.
- В обезьяннике сука.
- *ля-а-а… А за что? Чо было-то?
- Есть подозрение что мы тебя ограбить хотели.
- И сука походу растлить.
- *ля-а-а… А чего у меня рубашка мокрая? Я облевался что ли?
- Нет, Вовчанга. Ты купался.
- В крещенской сука купели.
- *ля-а-а… А зачем вы меня туда привезли?
- Ты сам туда поехал, контрацептив бэушный.
- С невосполнимым сука ресурсом прощался.
*
На пороге РОВД Вовчанга набрал номер жены. Грустно помолчав минуты три-четыре, он произнес наконец слабым голосом:
- Дорогая, я домой заезжать не буду, я в больницу прямо из милиции проеду

ТАКИЕ ДЕЛА

Прыткий серебристый Дэу-Матиз с энтузиазмом мчался по загородной дороге. Он негромко жужжал, уверенно таранил мух и некрупных жуков, а крупных загодя объезжал. Внутри Матиз не был пуст. Округлый руль его цепко удерживал Вовчанга. На пассажирском сиденье благодушный Митюня вальяжно обращал небольшую бутылку в стеклотару. В роскоши заднего дивана утопал я, поджатый в правый бок разного рода спально-кухонной утварью и двухдневным запасом питья и корма. И тоже шалил со спиртным. В окнах мелькали кусты и деревья. Мы ехали на рыбалку.
Рыбалку инициировал собственно Вовчанга. Еще с осени изъел нам с Митюней мозговые полушария, утверждая, что знает секрет тайного лесного озера, где водятся во-о-от такие, ну где-то по локоть, караси, что-де добыл заветную снасть, которую тот карась будет грызть беззаветно, как связист грызёт провод, и что надо немедленно ехать. И вот мы поехали. Дождались жаркого периода весны, купили резиновых сапогов, пластиковых стаканчиков, снарядили вовчангову кибитку необходимым и поехали.
Навстречу нам мчались такие штуки как солнце, выходные, свежий воздух, обилие спиртного, москиты, ядовитые змеи и щедрый улов карасей. Настроение вставало всё выше.
- Прекрасная у тебя машина, Вовчанга – Митюня пожурчал напитком – Да жаль ноги затекли. Можно я их на торпеду положу, а?
- А мне? Можно мне тоже ноги на торпеду водрузить? – встрял с заднего сиденья я – Щас, только кеды поснимаю.
- Обнажив в салоне носки – Вовчанга закусил спичку и ласково сверкнул глазёнками в лобовое зеркало – Ты не только отравляешь уникальный микроклимат автомобиля, но и утрачиваешь место в экипаже. Повлечёшься далее пешком, аки страус-эмо, скачками по пять-шесть метров.
- Да полно Вам ерепениться, маэстро, скучно ведь едем – Митюня положил на руль свою клешню поверх вовчанговой и слегка подергал вправо-влево – А дай-ка мне прокатить пару миль на твоём четырехдверном купе, покуда я не слишком пьян!
Мы остановились у обочины, пролили капли росы на придорожные травы и Митюня хищно завладел Матизом. Конструкция бойко понеслась сквозь плотный воздушный слой навстречу неизведанному. За рулём Митюня распоясался, уверенно увеличивал вредоносные промилле в своей туше, нарушал разметку, скоростной режим и элементарные требования безопасности. Вовчанга лишь хрюкал да крякал:
- В не эту сторону руль вращай, люся!
- Педаль отпусти! Пусти педаль, говорю!
- Нету тут нитроса, нету.
- Не трогай ручник, гризли ты корявая, сука такая!
- Мента не дави!!!
Митюня удивлённо воздел брови, допил бутылку и наступил на тормозной педаль.
- А чо, менты, да?
Чудом объеханный зелёный жилет с поднятой палкой остался метрах в семидесяти позади. Он медленно повернулся, повращал усами и двинулся в нашу сторону.
- Дукалис взял след, господа – я тоже совершил взрослый глоток – Не помешало бы вам обменяться местами. Да скрытно, приматы, скрытно!
Произошедшие далее действия моих друзей описывать не хочу и не буду. Вся эта возня в нагретом солднцем матизе, всё это жаркое дыхание, пыхтение и сопение, все эти сплетенные тела и тихие матюки… Однако к подходу к автомобильной коляске стража дорог Вовчанга прохлаждался в водительском кресле, а Митюня развалился, охваченный ремнём, в пассажирском.
Глаза на лице инспектора говорили, что тот не верит никому и никогда. Особенно вот этим двум.
- Старший сержант Никифоров. Документы.
- Команданте дропомене – широко ощерился навстречу ему сквозь салон Митюня – Буэнос триггер, деаэратор прима грациас, мучачо индепенденс!
- Да вот – включился Вовчанга в процесс – Иностранцев везу, с выставки. Природу им нашу хочу показать, места заповедные. Соком землицы русской их напитать, силушкой богатырскою.
Я опустил окно и высунулся в него насколько мог.
- Кифороф, ченч! – одной рукой я тыкал в палочника своей бейсболкой, а второй настойчиво норовил ухватить его за фуражку – Ченч дофай, баблгам дам твой рот!
- Чего это он? - не давался в руки Никифоров. Юркий оказался как сучка.
- А это он меняться предлагает. Страсть как охоч их брат до формы служебной. Однако Вам не советую – Вовчанга понизал децибел голоса – Пойдёте на поводу – не отстанут. Будут меняться пока самое исподнее не отдадите - Вовчанга выпучил глаза и зашипел на весь лес – Геи они!
Никифоров сбледнул с лица и попятился.
Митюня момента не упустил, жадно облизал своё лицо и алчно подмигнул обоими глазами несчастному.
- Русиш офицерито пиф-паф анус – я ткнул в его сторону полусогнутым пальцем – садо-мазо доминатор.
Никифоров замахнулся на меня палкой и заорал будто бы увидал Майкла Джексона:
- Продолжайте движение! Вези нахер отсюдова пидорастов своих!
И мы расстались. В дымке медленно таяла согбенная фигурка доминатора: алчного, пугливого и противного.
Однако вскоре Вовчанга почуял воду и свернул на извилистую земляную автотропу. Матиз послушно пробирался чащей к водоёму, благо тропа была весьма утоптана как пешими, так и обеспеченными любителями природы. И вот средь стволов блеснуло, как вы сами понимаете, серебро водной глади. Обрадованные, мы выскочили из автомашины навстречу воде, солнцу, зелёным лесным растениям и немедленно оказали этим самым растениям щедрый полив.
- Настало время рыбалки – провозгласил Вовчанга и потянул из кармана вместительную флягу – Ломайте себе уды, конкистадоры!
Мы принялись губить приглянувшиеся продолговатые растения, выбирая менее корявые. Я принёс длинную, гибкую и прочную орешниковую палку. Вовчанга принёс упругий и крепкий ствол орешника. Митюня принёс молодое кленовое дерево с развитой корневой системой, с ветками и листьями, с шумом уронил его наземь, посмотрел на нас, отдышался и таки ушёл в заросли орешника искать стебель по себе.
Вовчанга торжественно извлёк из неглубоких недр Матиза ящичек со снастями, разверз его и пригласил нас обвязывать свои палки необходимой оснасткой.
- Вовчанга, что это?
- Это крючки.
- Нет, Вовчанга, это не крючки. Это якоря какие-то.
- Вовчанга, затея не выгорит. Настолько старая и слепая рыба, что не заметила бы твоих крючищ, здесь водиться не может.
- А если и клюнет такая монстра, то нам же и хуже. Вылезет ещё на берег, да и сожрёт нас всех на хер.
- Не отчаивайтесь, мальчиши, крепите крючки, да насаживайте на них вот этих жирных червей! Берите, берите активнее! Рыбы будут с ума сходить, как тогда, вы помните, в девяносто восьмом, во втором корпусе женской общаги.
Воспоминания о событиях во втором корпусе женского общежития отозвались сластью в сердце Вовчанги, тяжестью в моей печени и фантомной резью на самом краю Митюни.
Худо ли, бедно, но снасти мы снарядили, и это дело, не медля ни мига, ополоснули. И забросили оные снасти в толщу воды. Достали назад, всё-таки насадили на крючья жирных червей, и забросили вновь. Потекло время и спиртное.
Ветер гонял туда и сюда тучи, белел в крепких пальцах пластик стаканчиков, рождались и рушились империи, раз за разом сменялся караул у вечного огня, теряли ориентацию эстрадные артисты и звёзды кино, беспрестанно таяли снега Антарктиды. Но поплавки стояли недвижимы, как утренние веки. Замерли древки удилищ. Скучали черви.
- А что, Митюня – я разрезал и подал к столу луковицу – Как планируете распорядиться уловом? Скоро уж ночь, и с минуты на минуту мы зацепим косяк жирной сайры.
- Ну, часть я отдам в фамильную коптильню – Митюня мечтательно отпил от стакана – Пару мешков зашлю куму, пускай умом рехнётся её чистить. Ну а излишки разбросаю с балкона, на радость народу.
- А я вот уже договорился с надёжными людьми, свою часть добычи обменяю на тридцать четыре кило овсяного печенья.
- А что печенье? – Митюня приподнял бровь.
- Печенье я тоже знаю куда пристроить. Взамен беру винтовочный обрез, со сбитыми номерами.
- А обрез?
- Обрез уходит за два живописных холста середины двадцатого века. Соцреализм, малоизвестные мастера.
- Так, дальше – Митюня вместе с графином подались к нам со стаканом.
- Всей схемы раскрывать не буду – я промочил глотку – Однако козырну, что по итогу участковый отдаст мне паспорт.
- Однако пойду-ка я – я встал – Кину пару палок в костёр, чтобы горел поярче.
- Ну а ты, верный друг калмыков Вовчанга – Митюня протянул в его сторону свою ёмкую ёмкость – Придвинь стаканчик и поделись с нами своими видами на урожай. Вовчанга, да не спи ты!
Вовчанга хрустел сжатым в руке стаканчиком и как-то безрадостно, что ли, изучал его дно.
- Я на чужбину еду работать, на год. Контора посылает пять человек. Сан-Диего. Штат Калифорния. В четверг самолёт.
Митюня поставил бутылку в траву.
Я опустился на землю рядом с Вовчангой.
Тот продолжал мучить стаканчик, глядя сквозь него, сквозь берег и воду озера, сквозь камни, глину и песок земной коры, сквозь магму, земное ядро, снова магму и опять сквозь камни и песок. Глядя на предрассветные звёзды Сан-Диего, штат Калифорния.
- А семья?
- Через месяц, если всё пойдёт нормально, Катька с детьми прилетят тоже.
Митюня перевязал шнурок на кроссовке. Я упёр подбородок в колено. Пролетела птица. На углу калифорнийской улицы ветер гонял по кругу пыль и мелкий мусор. Стаканчик в вовчанговых руках не стерпел и треснул.
- А потом, через год, что?
- Там видно будет. Может быть и предложат чего.
Вовчанга стал сосредоточенно разрывать стаканчик пополам. Птица пролетела обратно. В четырёх метрах от берега истерично тонул и выскакивал на поверхность поплавок

ОБЛОМ

Облом... Как много в этом звуке для сердца русского слилось…
Кто из нас хоть раз в жизни не обламывался не по-детски широко?
Есть такие? Нет? То-то же.
Облом, сука, паскудное жывотное…
Он приходит внезапно, когда его совсем не ждёшь, бьёт тебе по ыычкам, и пока ты хлопаешь глазами (ушами, сиськами, яйцами – нужное подчеркнуть) – он смотрит на тебя откуда-то снизу, с хитрым ленинским прищуром: «Обломался, мудак? Хо-хо! Ну, будь здоров, не кашляй!»
И ты понимаешь, что кто-то сверху решил над тобой просто постебаться. И, пока ты чешешь репу, переваривая последствия облома, этот кто-то нехуйственно над тобой ржёт. И вот из-за этого обидно вдвойне.

А ещё обломы деляцца на:

1) Облом обыкновенный. Это когда ты, в принципе, подозревал, что можешь обломаться, поэтому у тебя просто на пару минут съезжает набок рожа, после чего ты говоришь: «А ну и хуй с ним, с плащом!» - и забываешь про это досадное обстоятельство.

2)Облом необыкновенный. Это уже похуже. К нему ты был готов меньше всего, и после Серьёзного Облома можешь целый вечер жрать алкоголесодержащие жыдкости любого происхождения, и искать в себе Причины Облома. Серьёзный Облом лечится распитием хани с друзьями, и проходит через пару дней.
и

3) ОБЛОМ ОХУИТЕЛЬНЫЙ. Вот это вообще попа. К Охуительному Облому ты был не готов вообще. Ты даже не подозревал, что такое может произойти. И что? И правильно! Расслабил булки, хрюшка-гуманоид! И словил прямо в анус Охуительный Облом! Ещё могут возникнуть осложнения в виде свидетелей твоего Охуительного Облома, что усугубляет восстановительный период. Лечится временем, ханью, беспорядочными половыми связями, а и иногда и сменой места жытельства.

Я тоже проходила все три стадии Обломов.

Стадия первая. Облом обыкновенный.

Я проснулась утром оттого, что солнце било прямо в лицо, лаская солнечным зайчиком мои подростковые прыщи на лбу. Я встала, почесала прыщи, и, уже на автомате, потому что проделывала эту процедуру ежедневно на протяжении последнего года – проверила размер своих сисек. Которые упорно не желали расти, хотя для них уже были куплены 2 сатиновых лифчика нулевого размера, и один кружевной – третьего. Как знать, может, мне повезёт? Нащупав всё те же 2 дверных звонка, и ничуть этому не удивившись, я подошла к зеркалу, посмотрела на себя, подумала, плюнула, и полезла за косметичкой.
Сегодня вечером на дачу приезжал Дэн. Денис. Юноша 17-ти лет отроду, похожий на Шумахера в лучшие годы его жызни.
Дэна вожделели все дачные особы женского пола, с 10 до 35 лет включительно. И я как раз попадала в эту возрастную категорию.
У Дэна была гитара, и новенькая чёрная телогрейка. Дэн виртуозно ругался матом, и очень мило картавил.
*Лирическое отступление. Есть у меня фетиш. Сексуальный. Люблю картавых людей. И пол мне не важен. Я испытываю почти оргазм, заставляя или умоляя их произнести лично для меня три раза подряд слово «бронетранспортер»! Когда лет в пять моего сына отправили к логопеду, он беспалева сообщил седовласому профессору: «А я не буду у вас лечиться. Ага. А зачем? Между прочим, моя мама прёцца от мужыгов, которые букву «р» не выговаривают!» Маме пришлось краснеть, и носить доктору коробочки конфет в каждый визит…*
Дэн картавил. Это было очень трогательно, и я моментально в него влюбилась.

Я подкарауливала Дэна у его дома – он стал натравливать на меня свою лишайную собаку, с бельмом на глазу.

Я клянчила у родителей деньги, покупала на них Дэну сигареты «Лаки Страйк» - он брал их, говорил: «О, клёво! А ещё есть?» - и отворачивался в сторону.

Я надевала свой сатиновый лифчик нулевого размера, напихивала в него ваты, и гордо дефилировала по дачному посёлку – Дэн громко ржал, и называл меня «стиральной доской».

Я вырезАла из газеты «Тайная Власть» заговор на любовь, и, стоя одной ногой в тазу, по щиколотку в килограмме мёда *за что я потом получила ахуительных пиздюлей от мамы*, а другой – в ведре с солёной водой, в который плавал мой плевок, три волоса, и откусанный ноготь, громко взвывала за туалетом: «Как пчела не может без мёда, так раб Божий Денис не сможет ни есть, не пить, ни девок водить, а будет думать только обо мне, Божьей рабе Лидии! Как соль без воды не может – так чтоб и раб Божий Денис не мог часу часовать, минуты скоротать без меня, рабы Божьей Лидии! Зубы-ключ-замок-язык! Тьфу-тьфу-тьфу!»

Не помогало. Дэн очень даже спокойно мог без меня жить-поживать и девок таскать, причиняя мне мучения.
Мне даже маниакально стало казаться, что у меня и прыщи пройдут, и сисьги вырастут прям в тот момент, когда Дэн меня прижмёт к себе, и скажет: «Лида, ёб твою мать, я ж так тебя люблю шопесдец! Давай уже поженимся, когда тебе стукнет осьмнадцать годоф, и умрём в один день через сто лет!»
Но этого не происходило.
А сегодня у Дэна должен был быть день рождения.
Я с особой тщательностью замазала крем-пудрой свой лоб, накрасила брови коричневыми тенями, приклеила украденные у мамы накладные ресницы французского производства и, в порыве вдохновения, нарисовала фломастером чувственную родинку над губой.
Потом я долго накручивала на щипцы чёлку, чтоб она свисала локоном страсти посередине лба, и наглаживала мамину парадно-выгребную кофту с маками.
Всё.
Посмотрев на себя в зеркало, я поняла, что если Дэн меня сегодня не полюбит – то он мудак шопесдец. Потому что такая красота была только у меня и у Майкла Джексона.
По инерции, пощупав свои сисьги, я развернулась, и вышла из дома.

…В тот день Дэн нажрался до неприличия. Я, стараясь быть весь вечер ближе к нему, кряхтя, таскала именинника в кусты поблевать, вытирала его лицо мамиными маками, и тащила обратно.
И – вот он, момент истины!!!!!!!
Дэн обнял меня, прижал к себе, погладил по волосам, заглянул мне в лицо, поплевал на большой палец, стер мою нарисованную родинку, хрюкнул, и торжественно произнёс:
- Лида.
Я вздрогнула и вся обратилась в слух.
- Лида. Я приду к тебе сегодня ночью. *Загадочная пауза*. С большой-большой кувалдой. *Пауза*. Я ёбну тебе ей по башке. Которая расколется как гнилая тыква. *Пауза*. И оттуда вывалится столько говна, сколько накопилось там за все твои 14 лет. *Пауза. Пауза. Пауза*

Никогда я не забуду эту фразу. В ту ночь меня постиг типичный Облом Обыкновенный.
Правда, переживала я случившееся долго, но это из-за подросткового гормонального взрыва. И это был мой Первый Облом в жизни.

Стадия вторая. Необыкновенный облом.

Серьёзный Облом у меня случился, когда мне было лет 20. Просидев на даче с ребёнком безвылазно 2 месяца, я одичала, и перестала реагировать на внешние раздражители, кроме крика голодного или обоссавшегося сына.
На исходе второго месяца на дачу пожаловали мои родители. А меня отпустили на 3 дня в Москву. Одну.
Я сидела в вагоне электрички, и рыдала от счастья.
Естественно, на меня обращали внимание. И старались сесть подальше от рыдающей девушки. Я рыдала, и мне было всё-всё похуй.
Тут рядом со мной шлёпнулось чьё-то тело. Я скосила глаза, и прекратила реветь.
Рядом сидел сказочно красивый мужыг, и протягивал мне эскимо:
- Девушка, не надо плакать. Съешьте, вот, лучше, мороженое.. Прошу Вас..
Мороженое я сожрала в 2 секунды, чуть не подавившись палочкой, икнула, смутилась, и потупила взор.
Мужыг протянул руку:
- Виктор.
Я пожала его руку липкой ладошкой:
- Лида…
И 2 часа мы ехали вместе. 2 часа я не спускала с него глаз, и судорожно прикидывала, как бы так ненавязчиво всунуть ему свой номер телефона. Однако, я себя сильно недооценила. Потому что на Казанском вокзале Виктор жахнул меня в дёсны, и сказал:
- Телефончик оставишь? Я тебе сегодня позвоню. Часика через 2. Сходим куда-нибудь..Или у тебя посидим, если ты не против..
Хо-хо! Ещё бы я была против!!!
Домой я влетела как в попу раненый джигит, и первым делом кинулась на кухню испить водицы.
И тут произошло непонятное.
Я со всей дури въебалась во что-то железное и холодное, с грохотом свалилась на пол, на меня полилась холодная вода, что-то ударило меня по голове, и я погрузилась в нирвану.
..Очнулась я тогда, когда за окном стояла кромешная темнота. «Час ночи, не меньше» - промелькнуло в повреждённом мозгу.
Наощупь я встала, по стенке дошла до выключателя, включила свет, и узрела следующую картину:
Посреди мокрой кухни валялась табуретка. В метре от неё сиротливо лежал и скучал огромный чугунный казан, а рядом белела записка, на которой маминым аккуратным почерком было выведено: «Лида, у нас отключили горячую воду. Я набрала тебе водички, и поставила возле ванной, чтоб тебе самой тяжести не поднимать. Ты сунь в казан кипятильник, погрей водички, да помойся с дороги. Мама»
Пару минут я тупо перечитывала записку, переводя взгляд с бумаги на казан, а потом начала нервно хихикать. Спасибо тебе, мамуля.. Век не забуду доброты твоей материнской!
Тяжело шаркая по полу, я прошла в свою комнату, и включила автоответчик.
Сквозь шуршание сто раз перезаписанной плёнки полился голос Виктора:
- Лидочка, звонил тебе весь день и весь вечер, но так и не застал тебя дома.. Очень жаль…
Утром я уезжаю обратно в Егорьевск, и в Москве буду через месяц. Буду рад встрече. Виктор.
Я 2 раза прослушала плёнку, и громко зарыдала.
Виктор больше никогда не позвонил.

Стадия третья. Облом охуительный.

Охуительный Облом произошёл всего 2 года назад. В тот момент я расплевалась со своим бойфрендом, днями напролёт сидела в Интернете, и из дома выходила только по необходимости. У меня была жестокая депрессия.
Через месяц меня потихоньку стало отпускать, и я поняла, что вожделею секса.
Дико. Жутко. До эпилепсии.
Перебрав в уме все возможные варианты, я не нашла ничего нужного. Ибо один был женат, другой – гламурный стриптизёр-полупидор, третий кончал как мастер спорта по скоростному спуску, а хотелось просто животной ебли в ритме нон-стоп. Чтоб или хуй пополам, или песда вдребезги.
Короче, надо было что-то срочно делать.
Вообще-то хотелось просто тупо выскочить на улицу, и схватить то, что под руку попадёцца, но мозгами я понимала, что это нихуя ни разу не вариант.
И тут на помощь пришёл Интернет.
Само собой, предложений поебаться поступало каждый день три мешка, но мне не нравились рожи потенциальных лаверсов, и я продолжала искать сама…
Пошёл второй месяц воздержания…
И тут я наткнулась на Сашу.
Саше было 23 года, жил он в Пушкино, выглядел как фантик от конфеты, и писал мне длиннющие лирически-сопливые письма. Я тоже писала ему про непонимание, про мужиков-козлов, и проникалась к Саше любовью и похотью всё больше и больше.
Через пару недель переписки мы с ним встретились на ВДНХ.
В жизни он оказался ниже ростом, чем я думала, но это всё. Во всём остальном он и был тем мальчиком с фотографии, которая вот уже 2 недели стояла у меня на столе.
Мы встречались каждый день. Мы гуляли по Ботаническому саду до позднего вечера, он отвозил меня домой, целовал в щёку, и уезжал обратно в Пушкино.
Так прошло ещё 2 недели, и пошёл ТРЕТИЙ месяц моего полового воздержания…
По ночам мне снились хуи. Я просыпалась в поту, и в мокрых трусах. Но, кроме Саши, я уже никого не вожделела.
И вот однажды, в очередной раз, гуляя по Ботаническому саду, Саша сказал: «А ты уже смотрела «Очень страшное кино-4»? Нет? А я вот скачал вчера из локалки… Хочешь, вместе посмотрим?
Слово вырвалось у меня само собой:
- Сегодня?????????
Саша вздрогнул, но сразу улыбнулся:
- Лучше завтра…
Блиа!!!!!!!!!
Ведь день я носилась колбасой. Я сходила в салон, сделала педикюр, нарастила ногти на руках, сходила на массаж, в солярий, в инфракрасную сауну, и к визажисту.
К вечеру у меня тряслись ноги. На полном серьёзе. Они тряслись, и подкашивались.
Я вожделела секса ТАК, как не вожделела никогда и ничего в своей жизни!
И вот мы у Саши. Мы сидим на диване, и нихуя не смотрим «Очень страшное кино-4», потому что я сразу полезла к нему целовацца, пуская слюни как бульдог, и у меня непроизвольно дёргаецца глаз.
Саша берёт меня на руки и несёт в спальню. По пути я успеваю разодрать на нём футболку, и напускать слюней за шиворот.
Он куртуазно кидает меня на постель, я сдираю с себя джинсы вместе с трусами, Александр срывает с меня майку, и кидает её на шкаф. Я уже не сдерживаюсь, и ору:
- Да ёбаный в рот, ты меня ебать сегодня будешь или нет??????????
- Да!! Да, *ля! Буду!!!!!! – кричит Саша, срывая с себя трусы.
- Так давай уже, нахлобучь меня, Саня!!!! *Я думала, у меня голосовые связки парализует*
Саша падает на меня, и…
И вдруг будничным голосом говорит:
- Не встал… Эх.. Слушай, а ты шоу «Офис» по ночам смотришь? Офигительное шоу, да? Я всегда в 2 часа ночи его смотрю…
У меня затряслись губы.
Все разом.
Застучали зубы, и свело попу. Что ответить я не знала.
Саша помолчал, и сказал:
- Если ты хочешь спать – спи. А я тогда телик на кухне посмотрю, чтоб тебе не мешать.
И ушёл.
Я провела рукой по простыне под своей жопой, нащупала там мокрое пятно, уткнулась в подушку, и завыла белугой.
На кухне Саша заливисто смеялся и смотрел шоу «Офис», а я горестно дрочила, не прекращая рыдать.
Утром я проснулась в 6 часов, скинула с сиськи руку спящего Саши, оделась, и тихо закрыла за собой входную дверь…

Дома я нажралась абсента, позвонила пидору-стриптизёру, и предложила к нему приехать. Немедленно. Получив саркастический ответ:
- Совсем оголодала, мать? – скорбно кивнула: «Угу» - и поехала на «Парк культуры»…

ОДНА НА ВСЕХ - МЫ ЗА ЦЕНОЙ НЕ ПОСТОИМ

Стою у зеркала. В розовых пижамных штанах, и в тапочках.
Всё.
И внимательно себя изучаю.
Прихожу к выводу, что тому мудаку, который придумал моду на двухметровых сисястых сволочей, с параметрами метр дваццать-пиисят-девяносто – надо лицо обглодать. Зажыво.
Патамушта я этим извращённым параметрам не соответствую нихуя.
Так, импирически, я прихожу к выводу, что все мужики – козлы.
Вы не поняли логики рассуждений? Ебитесь в рот. Это ваши проблемы.
А теперь – о моих.
***
- Сука ты, Лида! – с чувством выплюнул мне в лицо контуженный боксёр Дима, с которым я на тот момент нежно сожительствовала, и уже начинала смутно догадывацца, что год жизни я уже бессмысленно проебала.
- Пиздуй к Бумбастику! – Сурово ответила я своей зайке («зайка» в моих устах, штоп вы знали – это страшное ругательство, ага), и захлопнула дверь.
Потом села, и перевела дух.
Так, если зайка меня послушаецца, и попиздует к Бумбастику – значит, через пять минут мне позвонит Бумбастикова жена, по совместительству моя подруга Юля, и нецензурно пошлёт меня нахуй, пожелав мне покрыцца при этом сибирскими язвами и прочей эпидерсией.
Теперь всё зависело от зайки…
И зайка не подвёл. Зайка совершенно точно пришвартовался у Бумбастика…
Дзынь!
Я побрела на кухню, на звук звонящего телефона, быстро репетируя кричалку, которой я сейчас должна Юльку обезоружить.
Зайка, беспесды был долбоёбом. Раз послушался моего бездумного совета.
- Алло, Юлька! – Заорала я в трубку, - Моя карамелька пошла к вам в гости! Ты ему дверь не открывай, и скажи ему, чтоб уёбывал к себе в Люблино. К бабке.
- Штоп ты сдохла, жаба… - грустно перебила меня Юлька, - что ж ты заранее не позвонила, ветошь тухлая, а? А мне чо теперь делать? Твой сукодумец сидит щас с Бумбой на кухне, ржот как лось бомбейский, сожрал у меня кастрюлю щей, и собрался тут ночевать. Понимашь, жаба жырная? Но-че-вать! А что это значит? Молчи, не отвечай. Мне убить тебя хочецца. Это значит, моя дорогая подрушка, штоп тебе здоровьица прибавилось, что я щас беру свою дочь, и мы песдуем с ней ночевать К ТЕБЕ! Понятно? Я с этими колхозными панками в одной квартире находицца отказываюсь.
Чего-то подобного я и ожидала, поэтому быстро согласилась:
- Иди. Я вам постелю.
- А куда ж ты денешся? – ответила Юлька, и повесила трубку.
…Очень непросто вставать утром в семь часов, если накануне ты пил сильноалкогольные напитки в компании Юли. И не просто пил, а упивался ими. Осознанно упивался.
И ещё более непросто, чем встать в семь утра - это разбудить двоих шестилетних детей, накормить их уёгуртами, одеть в пиццот одёжек, и отбуксировать в деццкий сад, который находится в Якино-Хуякино. То есть в нескольких автобусных остановках от твоего дома.
Это пиздецкий подвиг, скажу честно.
При этом надо постараться выглядеть трезвой труженицей и порядочной матерью. Штоп дети не пропалили, и воспитательница.
На Юлю надежды не было никакой. Никакой, как сама Юля.
Значит, быть мамой-обезьянкой сегодня придёцца мне. И тащить двоих киндеров в садик, сохраняя при этом равновесие – тоже выпадает мне.
А почему я этому ниразу не удивлена? Не знаете? И я не знаю. А косить-то надо…
Бужу, кормлю, одеваю детей. Параллельно капаю в глаза Визин, и закидываю в пасть пачку Орбита. Выгляжу как гуманоид, который всю ночь пил свекольный самогон, сидя в зарослях мяты. Но это – лучшее, что я могла из себя вылепить на тот момент.
Запихиваю детей в битком набитый автобус, утрамбовываю их куда-то в угол, и, повиснув на поручне, засыпаю…
- Мам… - как сквозь вату голос сына, - мам, а когда мне можно женицца?
Ну ты спросил, пацан… Вот маме щас как раз до таких глобальных вопросов…
- Когда хочешь – тогда и женись.
Ответила, и снова задремала.
- Ма-а-ам… - сыну явно скучно. С Юлькиной Леркой он бы, может, и поговорил. Только я ей рот шарфом завязала. Не специально, чесслово. Поэтому Лерка молчит, а я отдуваюсь.
- Ну что опять?!
- Знаешь, я на Вике женюсь. На Фроловой.
Тут я резко трезвею, потому что вспоминаю девочку Вику. Фролову.
Шестьдесят килограммов мяса в рыжых кудрях. Мини-Трахтенберг. Лошадка Маруся. Я Вике по пояс.
- Почему на Вике??!! Ты ж на Лиле хотел женицца, ловелас в ритузах! У Лили папа симпатичный и на джыпе! Зачем тебе Вика, Господи прости?!
На меня с интересом смотрит весь автобус. Им, пидорам, смешно! Они видят похмельного гуманоида с двумя детьми, один из которых замотан шарфом по самые брови, а второй зачем-то хочет женицца. И смеюцца.
А мне не смешно. Мне почему-то сразу представилась картина, как в мою квартиру, выбив огромной ногой дверь, входит большая рыжая Годзилла, и говорит: «А ну-ка, муженёк, давай твою мамашку нахуй ликвидируем экспрессом с балкона четвёртого этажа. Она у тебя в автобусах пьяная катаецца, в мужиках не разбираецца, и вообще похожа на имбецыла». И мой сынок, глядя влюблёнными глазами на этот выкидыш Кинг-Конга, отвечает ей: «Ну, конечно, Вика Фролова, моя жена ахуенная, мы щас выкинем эту старую обезьяну из нашего семейного гнезда» И молодожены, улюлюкая, хватают меня за попу, и кидают вниз с балкона…
В ушах у меня явственно стоял хруст моих костей…
- Почему на Вике?! – снова заорала я, наклонившись к сыну всем туловищем, насколько позволяла длина моей руки, которой я держалась за поручень. Отпустить этот поручень я не могла. Хотя автобус уже приближался к нашей остановке. По ходу, я этот поручень возьму с собой…
Сын моргнул. Раз. Другой. А потом вскинул подбородок, и ГРОМКО ответил:
- А ты видала, какие у Вики сиськи???!!! Больше, чем у тебя даже!
Занавес.
Из автобуса я вылетела пулей, волоча за собой сына и Лерку, а за спиной дьявольски хохотали бляццкие пассажыры автобуса.
Им смешно…
Когда я вернулась из сада, Юлька уже проснулась.
- Кофе будешь, пьянь? – спрашивает меня, а сама уже в кофеварку арабику сыпет. Полкило уж нахуячила точно.
- Буду. – Отвечаю, и отбираю у Юльки банку с кофе. – Нахаляву и «Рама» – сливочное масло. Ты хоть смотри, скока ты кофе насыпала.
- Похуй.. – Трёт красные глаза Юлька, - я щас кофе попью – и домой. Сдаёцца мне, наши панки у меня дома погром в Жмеринке устроили. Ты щас на работу попилишь, спать там завалишься, а мне говно возить полдня придёцца. Из-за тебя, между прочим.
Ага, спать я на работе завалюсь…
Очень смешно.
Провожаю Юльку, смотрю на себя в зеркало, вздрагиваю, и снова иду в ванну.
Заново умывацца, красицца, и заливать в глазные орбиты Визин. Ибо с таким пластилиновым ебалом как у меня на работу идти совершенно неприлично.
Дзынь!
Ёбаная тётя, как ты исхудала… Кому, *ля, не спицца в полдевятого утра?!
С закрытыми глазами, патамушта рожа в мыле, с пастью, набитой зубной пастой, по стенке пиздую на звук телефона.
- Алло, *ля!!!
Рявкнула, и почуфствовала, как зубная паста воздушно-капельным путём распространилась по стенам кухни.
- Срочно ко мне!
И гудки в трубке. Чозанах? Я понять не успела, чей там голос в трубке…
Наощупь нахожу полотенце для посуды, вытираю им глаза, и смотрю на определитель номера.
Юлька.
«Срочно ко мне!» А нахуя? Мне, если что, на работу выходить через десять минут. С какого члена я должна срывацца, и срочно бежать к Юльке?
Набрала Юлькин номер. Послушала пять минут длинные гудки. После чего автоматически стёрла со стены зубную пасту, бросила полотенце в стиральную машину, схватила сумку, и вылетела на улицу, забыв закрыть дверь.
…Юльку я нашла в состоянии странного ступора на лестничной клетке возле её квартиры.
- Пришла? – вяло поинтересовалась Юлька, и хищно улыбнулась.
- Прибежала даже. Где трупы?
- Какие трупы?
- Не знаю. Но за своё «Срочно ко мне» ты должна ответить. Если трупов нет – я тебе пизды дам, ты уж извини. Я на работу уже опоздала, мне теперь всю плешь проедят и выговор влепят. Так что причина того, что я прискакала к тебе должна быть очень веской.
Юлька затушила сигарету в банке из-под горошка, и кивнула головой в сторону двери:
- Иди.
Я сделала шаг к двери, и обернулась:
- А ты?
Юлька достала из пачки новую сигарету, повертела её в пальцах, сломала, отправила в банку, и ответила:
- Я рядом буду. Иди…
Мне поплохело. По ходу, я щас реально увижу жосткое мясо. Зайку своего, с топором в контуженной голове, Бумбастика с паяльником в жопе, и кишки, свисающие с люстры…
К такому зрелищу надо было основательно подготовицца, но мы с Юлией Валерьевной всё выжрали ещё вчера. Так что смотреть в глаза смерти придёцца без подготовки.
Я трижды глубоко вдохнула-выдохнула, и вошла в квартиру…
Странно.
Кровищи нет.
В доме тихо. И относительно чисто. Не считая кучи серпантина и блёсток на полу.
Автоматически смотрю на календарь. Февраль. Новый Год позади. Какого хуя тогда…
И тут я вошла в комнату. В первую из трёх.
В комнате стояла кровать, а на кровати лежала попа. Абсолютно незнакомая мне попа. Совершенно точно могу утвеждать, что с этой жопой мы ранее не встречались, и в близкий контакт не вступали.
За плечом тихо материализовалась из воздуха Юлька. Я вопросительно на неё посмотрела.
- Это Бумба… - Юлька шмыгнула носом, и сплюнула на пол, - ты дальше иди…
Я прикрыла дверь в комнату с Бумбиной жопой, и открыла следующую.
- Это чьё? – шёпотом спросила я у Юльки, глядя на вторую попу. Снова незнакомую. Блять, куда я попала?!
- Это Серёга Четвёртый…
Четвёртый. Гыгыгы. Неделю назад я гуляла на его свадьбе. Четвёртый радостно женился на сестре Бумбастика. Сестра, правда, радости особой не испытывала, ибо для неё это уже был четвёртый брак. Отсюда и погоняло Серёги. Брак был в большей степени по расчёту. Ибо Четвёртому нужны были бабки на открытие собственного автосервиса, а Алле нужен был узаконенный ебырь. Ебать Аллу бесплатно не хотел никто. Стописят килограммов жыра это вам не в тапки срать.
К слову, Четвёртый весил ровно в три раза меньше своей супруги. Поэтому на их свадьбе я даже не пила. Мне и так смешно было шопесдец.
Итак, свершилось то, ради чего я забила на работу, и непременно выхвачю пиздюлей от начальства. Но оно того стоило. Я воочию увидела попу Четвёртого! Это ж празник какой-то просто!
Я с плохо скрываемым желанием дать кому-нить пизды, обернулась к Юльке, и прошипела:
- У тебя всё?
Юлька даже не отшатнулась. Она, наоборот, приблизила своё лицо к моему, и выдохнула в него перегаром:
- У меня – да. А у тебя – нет. Ещё третья комната осталась… А главный сюрпрайз ждёт тебя даже не в ней…
И демонически захихикала.
Я без сожаления оторвала взгляд от тощей жопки Четвёртого, и открыла третью дверь…
На большой кровати, среди смятых простыней и одеял, лежала третья попа. Смутно знакомая на первый взгляд. На второй, более пристальный – ахуенно знакомая. попа возлежала на простыне, как *ля арабский шейх, в окружении обёрток от гандонов. Они удачно оттеняли красоту знакомой попы, и весело блестели в лучах зимнего солнца.
Я обернулась к Юльке, и уточнила:
- Это зайка?
Юлька кивнула:
- Наверное. Я эту попу впервые вижу. Она тебе знакома?
- Более чем.
- ТОГДА УЕБИ ЕМУ, ПИДАРАСУ ТАКОМУ!!! – вдруг завизжала Юлька, и кинулась в первую комнату с нечленораздельными воплями, зацепив по пути в правую руку лыжную палку из прихожей.
Я прислушалась. Судя по крикам, Бумбе настал пиздец. Потом снова посмотрела на своего зайку, тихо подошла к кровати, присела на корточки, и задрала простыню, свисающую до пола.
Так и есть. Пять использованных гандонов… Ах, ты ж мой пахарь-трахарь… Ах, ты ж мой Казанова контуженный… Ах, ты ж мой гигант половой.. Супер-хуй, *ля…
Я огляделась по сторонам, заметила на столе газету Спид-Инфо, оторвала от неё клочок, намотала его на пальцы, и, с трудом сдерживая несколько одновременных физиологических желаний, подняла с пола один гандон.
Зайка безмятежно спала, не реагируя на предсметные крики Бумбастика, доносящиеся из соседней комнаты.
Я наклонилась над зайкиной тушкой, и потрепала его по щеке свободной рукой.
Зайка открыла глаза, улыбнулась, но через секунду зайкины глаза стали похожи на два ночных горшка.
- Ли-и-ид… - выдавила из себя зайка, и закрыла руками яйца.
- Я не Лида. – Широко улыбнулась я, - я твой страшный сон, Дима…
С этими словами я шлёпнула зайку гандоном по лицу… И это было только начало.
… Через полчаса мы с Юлькой пинками загнали два изуродованных лыжными палками тела на кухню.
Тела эти тихо сидели на табуретках, и даже не сопротивлялись.
Я тяжело дышала, и порывалась ткнуть в зайкин глаз вилкой. Юлька держала лыжную палку на яйцах Бумбастика, и запрещала мне лишать зайку зрения:
- Ты притормози. Щас я тебе такой прикол покажу… Ты ему глаза потом высосешь!
- Показывай! – скомандовала я, не сводя хищного взгляда с расцарапанного зайкиного еблета.
- Сидеть! – рявкнула Юлька, слегка тыкнула в Бумбины гениталии палкой, и кивнула головой куда-то в сторону: - Открой дверь в ванную. А я пока этих ёбарей покараулю, штоп не съеблись.
Я вышла с кухни, и подёргала дверь ванной. Странно, но она была закрыта. Изнутри. Я вытянула шею, и крикнула:
- Юль, а там кто?
- Агния Барто, - ответила Юлька, и завопила: - Открывай! Пизды не дадим, не ссы!
В ванной что-то зашуршало, щёлкнул замок, дверь приоткрылась, и в маленькую щёлку высунулся чей-то нос.
Я покрепче схватилась за дверную ручку, и сильно дёрнула её на себя. Я, еси чо, в состоянии аффекта сильная што твой песдец. За дверью явно не рассчитывали на такой мощный рывок, и к моим ногам выпало тело в Юлькином халате.
- Здрасьте, дама.. – поздоровалась я с телом, - Вставайте, и проходите на кухню. Чай? Кофе? Пиздюлей?
- Мне б домой… - жалобно простонало тело, и поднялось с пола.
- На такси отправлю. – Пообещала я, и дала несильного пинка телу. Для скорости.
Завидев свой халат на теле, Юлька завизжала:
- Ну-ка, блять, быстро сняла мой халат!!! Совсем ахуела что ли?! – и занесла над головой лыжную палку.
Тело взвизгнуло, и побежало куда-то вглубь квартиры. Я подошла к зайке, присела на корточки, и улыбнулась:
- А что, денег на что-то более приличное не хватило, да? Почём у нас щас опиум для народа? Пиццот рублей за ночь?
- Штука.. – Тихо буркнула зайка, и вовремя зажмурилась. Правильно: зрение беречь надо.
- Слыш, Юльк, - я отчего-то развеселилась, - ты смари, какие у нас мужуки экономные: гандоны «Ванька-встанька» за рупь дваццать мешок, блядь за штуку на троих…Одна на всех – мы за ценой не постоим… Не мужуки, а золото! Всё в дом, всё в семью…
- Угу, - отозвалась Юлька, которая уже оставила в покое полутруп супруга, и деловито шарила по кастрюлям, - Зацени: они тут креветки варили. Морепродуктов захотелось, импотенты? На Виагре тоже сэкономили? Ай, маладцы какие!
В кухню на цыпочках, пряча глаза, вошла продажная женщина.
- Садись, Дуся. – Гостеприимно выдвинула ногой табуретку Юлька, - Садись, и рассказывай нам: чо вы тут делали, карамельки? Отчего вся моя квартира в серпантине и в гандонах? Вы веселились? Фестивалили? Праздники праздновали?
- Мы танцевали… - тихо ответила жрица любви, и присела на краешек табуретки.
- Ай! Танцевали они! Танцоры диско! – Юлька стукнула Бумбастика по голове крышкой от кастрюли, и заржала: - Чо танцевали-то? Рэп? Хип-хоп? Танец с саблями? Бумбастик-то у нас ещё тот танцор…
Меня уже порядком подзаебала эта пьеса абсурда, да и на работу всё-таки, хоть и с опозданием, а подъехать бы надо. Поэтому я быстро спросила:
- Вот этот хуедрыга тебя ебал? – сопроводив свой вопрос торжественным ударом кастрюльной крышкой по зайкиной голове.
- Пять раз. Два раза в попу. – Сразу призналась жертва групового секса, и потупилась ещё больше.
- Угу. В попу. Жопоебля – это наше всё…Вопросов больше не имею.
Я кинула взгляд на Юльку:
- У тебя ещё есть вопросы?
Юлька задумчиво посмотрела куда-то в сторону, и ответила:
- Вопросов нет. Нахуй тут они нужны, эти вопросы? Есть предложение… Интересное.
- Какое?
- Четвёртый… - расплылась в странной улыбке Юлька, и нервно дёрнула глазом пять раз подряд. – Сдаёцца мне, Алла даже не подозревает, где щас отвисает её молодой супруг. Исправим это?
Я посмотрела на часы. Хуй с ними, с начальниками… Ещё на час опоздаю.
- Исправим.
…Через полчаса, когда мы с Юлькой стоял на улице и курили, к подъезду со свистом подлетел Алкин Мицубиси Паджеро.
- Быстро она… - шепнула я Юльке.
- А ты через сколько бы прилетела, если б я тебе позвонила, и сказала: «А где твой муж? Ах, к дедушке в деревню поехал, лекарств старику отвезти? Ну-ну. Приезжай, щас покажу тебе и деда, и мужа, и лекарства»
Я почесала нос, и ничего не ответила.
Из салона машины вылезла огромная женщина в песцовой шубе, и, тяжело дыша, подошла к нам:
- Где он?! – взревела Алла, и страшно завращала глазами.
- Подожди, - притормозила родственницу Юлька, - ты помнишь в каких трусах твой муж уехал к дедушке?
- Да!!! – снова взревела оскорблённая супруга. – Сама лично гладила!
Юлька сплюнула себе под ноги, и достала из кармана пакетик с трусами Четвёртого:
- В этих?
Невинно так спросила, и пакетиком этим перед Алкиным носом качает, как маятником.
Три секунда Алла смотрела на пакет, потом вырвала его из Юлькиных рук, и ринулась в подъезд.
- Подождём тут, - философски сказала Юлька, и, задрав голову посмотрела на свои окна на пятом этаже, - щас Алка за нас всю грязную работу сделает…
- Ах ты пидор! – донёсся откуда-то сверху голос Бумбастиковой сестры, - К дедушке поехало, чмо поносное?! Я тебе щас покажу дедушку, быдло лишайное! Я тебе щас яйца вырву! ААААААААААААЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫЫ!!!
Нечеловеческий вопль, вырвавшийся из Юлькиного окна, вспугнул стаю ворон, сидящих на мусорном баке, и меня до кучи.
Я вздрогнула, и сказала:
- Юльк, я к тебе больше не пойду. Мне на работу надо. Ты уж там сама потом приберись, ладно? Только сразу домй не иди. Алке под горячую руку попадёшься – не выживешь ведь…
- Иди, - махнула рукой Юлька, - я тебе потом позвоню.
И я ушла.
***
…Юлька позвонила мне только в шесть часов вечера. Из Склифа. Куда на двух машинах «Скорой помощи» привезли мою зайку и Бумбастика. Тело Четвёртого Алла привезла лично. В багажнике джипа.
Через два месяца в Медведковском ЗАГСе было расторгнуто два брака. Между Юлией Ершовой и Анатолием Мунтяну, и между Аллой Денисовой и Сергеем Кузнецовым.
Я ничего не расторгала, а просто выпиздила зайку вместе с его шмотками в тот же день, как он выписался из больницы.
А на память о том дне нам с Юлькой осталась алюминиевая кастрюля, с вдавленным вовнутрь днищем в форме головы Четвёртого.
Иногда достаём, смеёмся, ага.
А ещё со мной навсегда осталась пара комплексов неполноценности.
Мужики, всё-таки, редкостные сволочи, в своей общей массе. Особенно один из них. Тот, который придумал моду на сисястых двухметровых сволочей.
Я не соответствую этим параметрам. Поэтому импирически приходим к выводу, что все мужики – козлы.
Вы не поняли логики моих рассуждений? Ебитесь в рот. Это ваши проблемы.

СТИМУЛ

В детстве я была на редкость некрасивой девочкой.
Тут я себе, конечно, польстила из-за чистого врождённого эгоизма. Я была пиздецки страшной девочкой.
Очень страшной.
Неудачные экперименты с цветом волос привели к частичному облысению и шелушению лысины, сисек у меня тогда не было вообще никаких, а ноги всю жизнь были кривыми. Только в детстве ещё и тощими.
Меня жалели, и никто не хотел меня ебать. А мне было уже почти шестнадцать лет. И девственность моя меня угнетала. Сильно угнетала. Интереса к сексу у меня не было ни малейшего, ебацца мне совершенно не хотелось, мне нужно было только одно: вот этот самый огненный, блять, прорыв. Желательно, чтоб ещё и при свидетелях-подругах. А то они бы не поверили. Я разве ещё не сказала, что в детстве страдала водянкой мозга и ко мне применялась лоботомия? Нет? Тогда говорю: страдала и применялась. Теперь, когда все вопросы отпали – перейду к рассказу.
Мне было шестнадцать. И это единственное, что у меня было. Всего остального не было. Не было мозга, не было красоты и обаяния, не было сисек, не было даже волос. А ещё я не употребляла алкоголь. Поэтому из компании шпаны, сосредоточенно пьющей самогон на природе, меня очень быстро выпиздили. Настолько быстро, что меня никто и увидеть не успел. Возможно, оно и к лучшему. Юношеские угри и фиолетовые тени на моих веках только оттеняли моё несуществующее обаяние, и не способствовали сохранению психического здоровья окружающих.
Мне было шестнадцать. И у меня был дед-инвалид. А у деда были шесть соток в ахуительных ебенях, выданные деду государством за патриотизм и веру в социалистические идеалы.
Мне было шестнадцать. И я по три месяца в году проводила у деда на даче, окучивая картошку, собирая облепиху, и заливая норы медведок раствором стирального порошка. Друзей на даче у меня почти не было. Не считая хромой девочки Кати, которая страдала повышенной волосатостью в районе линии бикини, из-за чего тоже не пользовалась спросом у дачного бомонда в телогрейках, и подружки Маринки. Маринка, в отличии от меня, была красавицей брюнеткой, с длинными ногами, огромными глазами, восхитительными формами, и конечно же не девственницей. И это не я с ней дружила, а она – со мной. И исключительно в целях подчёркивания своей красоты моей лысиной.
Моё присутствие Маринке требовалось не чаще одного раза в неделю, и поэтому моим основным досугом оставались охота на медведок и выслушивание Катиных жалоб на повышенную волосатость.
В разгар очередного сезона охоты на огородного вредителя, скрипнула калитка, и в моих владениях появилась Маринка.
На Маринке были небесно-голубая футболка, кожаная юбка, и яхонтовые бусы.
А на мне - дедушкины семейные трусы, адаптированные для охоты на медведок, дедушкины же штиблеты, один из которых был адаптирован под дедушкин протез ноги, и заправленная в трусы бабушкина бордовая кофта с пуговицами-помпонами.
В руке у меня была лейка с умертвляющим аццким раствором.
- Привет. – Сказала Маринка, и оглядела мой вечерний туалет.
- Здравствуй, Марина. – Поздоровался с Маринкой мой дедушка, выходя из туалета. – Какой хороший вечер.
- Неплохой.- Согласилась Маринка. – Юрий Николаевич, а можно Лиде со мной погулять сегодня вечером?
- Отчего ж нельзя? – Вопросом на вопрос ответил дедушка. – Пусть идёт. Главное, чтобы не курила. А то костылём отпизжу. Я старый солдат, и не знаю слов любви.
Курить я тогда только начинала, причём, через силу. Организм упорно сопротивлялся и блевал, но я была настойчива. Последняя спизженная у деда папиросина «Дымок» была мною выкурена позавчера без особо серьёзных последствий. Разве что голова закружилась, и я смачно наебнулась на шоссе, и оцарапала нос.
- Что вы, Юрий Николаич? – Возмутилась Маринка, почти искренне, - Да разве ж мы изверги какие?
- Мы? – тут же метнул взгляд на костыль дед-ветеран. – Кто это – мы?
- Мы – это я, Лида, и двое очень приличных молодых людей с соседних дач.
- Это с каких дач? – Прищурился дед, и стал подбираться к костылю. – Уж не с люберецких ли?
Ребят с люберецких дач в нашем посёлке не любили. Вернее, не любили их в основном деды-ветераны. Те из них, чьи дети имели неосторожность ощастливить их внучками, а не внуками-богатырями. Наши с Маринкой деды были как раз из этого мрачного готического сообщества. Зато этих самых люберецких мальчиков очень любили мы с Маринкой. Маринка даже взаимно. А я обычно из кустов, на расстоянии. Особенно я любила мальчика Дениса, который меня, в свою очередь, активно ненавидел. Чуть меньше чем Дениса, я любила мальчика Гришу. Потому что он был весёлый, и никогда не давал мне подсрачников, со словами: «Пшла нахуй отсюда, уёбище». Отсюда я сделала вывод, что Грише я нравлюсь.
- Какие люберецкие?! – Ещё более искренне возмутилась Маринка. – Наши мальчики, московские. С «Таксистов».
«Таксисты» - дачный посёлок, состоящих из участков, выданных государством работникам шестого таксопарка был щедр на мальчиков-задротов навроде меня, но готическому сообществу дедов-ветеранов он не казался опасной территорией. Мой дед расслабился, и отвёл глаза от карающего костыля.
- С «таксистов» говоришь? Тогда пусть идёт. Только чтоб ровно в двенадцать была дома. Марина, с тебя лично спрошу, учти.
Беглый взгляд на дедов костыль заставил Маринку слегка вздрогнуть, но она всё равно уверенно пообещала:
- Даю честное комсомольское слово, Юрий Николаич! Дома будет к двенадцати, как Золушка.
- Пиздаболка, - шепнула я Маринке, когда мы с ней поднимались в мою комнату на втором этаже, - ты никогда не была комсомолкой.
- Ну и что? – Отмахнулась подруга. – Зато дед твой расслабился.
- А куда мы идём, кстати? – поинтересовалась я, ожесточённо размазывая жидкие фиолетовые тени под бровями.
- К Гришке и Максу.
- К Гришке?! – Моё сердце заколотилось, и я добавила теней ещё и под глаза.
- Да. Гришка, кстати, про тебя спрашивал.
Меня переполнили возбуждение и радость, поэтому я дополнительно размазала тени по щекам. Прыщи стали блестеть гораздо гламурнее чем раньше.
- А что говорил? – Теперь помада. Сиреневая помада с запахом гуталина. Купленная в привокзальном ларьке за тридцать рублей.
- Ну… - Маринка сидела на моей кровати, накручивая на палец прядь роскошных волос, - Спрашивал, придёшь ли ты…
- Приду, приду, Гриша… - Как мантру шептала я под нос, старательно маскируя свои проплешины клочками оставшихся волос. – Уже иду, Гришаня…
Мамина кофта с цветами, и джинсы с подпалиной на жопе, в форме подошвы утюга довершили мой сказочный образ.
- Идём же скорее! – Потянула я Маринку за руку, - Идём!
И мы пошли.
Темнело.
Возле сторожки сидела коалиция готических дедов, которая плюнула нам с Маринкой в спины, но попала почему-то только в меня.
Молча мы прошли мимо них, не здороваясь, вышли на шоссе, и зашагали в сторону люберецких дач. Я сильно волновалась:
- Марин, как я выгляжу?
- Хорошо. Очень великолепно. – Отвечала, не оборачиваясь, Маринка. – Гришка с ума сойдёт.
Вот в этом я даже не сомневалась.
Тем временем стемнело ещё больше. Поэтому я шла и радовалась ещё сильнее.
Макса и Гришку мы обнаружили у ворот.
- Привет, девчонки! – Сказал Гриша, и ущипнул меня за попу.
Я зарделась, и нервно почесала свою плешку.
- Мы тут тему пробили, насчёт посидеть комфортно. – Важно сказал Максим, и выразительно показал Маринке гандон.
- Ахуенное место, девчонки! – Поддакнул Гриша, и тоже невзначай уронил в пыль гандон «Неваляшка».
Тут у меня сразу зачесались разом все плешки на голове, и усилилось потоотделение. «Неужто выебут?!» - пронеслось вихрем в голове. Я робко посмотрела на Гришу, и тоненько икнула.
- Пойдём, Лидок-пупок. - Развратно улыбнулся Гришаня, по-хозяйски приобнял меня, и тут же вляпался рукавом в плевок готической коалиции. – Тьфу ты, блять.
И мы пошли.
Ахуенным комфотным местом оказался какой-то сарай с чердаком, где на первом этаже топил печку дед-сторож, а на втором за каким-то хуем сушилось сено. Нахуя, спрашивается, деду сено? Лошадей он не держал, а кролики с такого количества обосруться.
Наши рыцари, подталкивая нас с Маринкой под сраки, помогли нам вскарабкаться по лестнице, приставленной к стене, и, воровато озираясь, влезли следом.
- Ну что, девчонки, - прошептал в темноте Гриша, - пить будете?
- Будем. – Шёпотом отозвалась Маринка. – Водку?
- Водку. Бери стаканчик, чо стоишь?
Я нащупала в пространстве пластиковый стакан, и тут же храбро выжрала содержимое.
- Молодчага! – Хлопнул меня по плечу Гришаня. – Ещё?
- Да! – Выдохнула я.
- Уважаю. Держи стакан.
И снова я выжрала. И у меня сразу подкосились ноги. Я смачно и неуклюже наебнулась в сено, а сверху на меня приземлился Гриша, который шуршал в темноте гандоном, и тщетно пытался отыскать на моём теле сиськи. Или хотя бы их жалкое подобие.
- Ну, Лида, ебать мои тапки… Ты б ещё скафандр напялила. Где тут у тебя портки твои расстёгиваюцца? – Сопел Гришка, оставив попытки найти в моём организме сиськи, и сосредоточив своё внимание на моём креативном дениме.
- Щас, щас… - Пыхтела я в ответ, торопливо расстёгивая джинсы, и страшно боясь, что Гришка успеет за это время протрезветь и передумать.
В противоположном углу, судя по звукам, уже кто-то кого-то ебал.
- Ну? – Поторопил меня Гриша.
- Ща… - Ответила я, и расстегнула последнюю пуговицу. – Всё!
- А ЭТО КТО ТУТ КУРИТ, *ля?! КОМУ ТУТ попы НАДРАТЬ ХВОРОСТИНОЙ?!
Голос раздался хуй проссышь откуда, и в лицо ударил яркий свет фонаря.
- Одевайся быстрее, дура! – Пихнул меня в бок Гришка, закрыв лицо рукой от света.
- Ах, вы тут ещё и ебстись удумали, паразиты сраные?! На моём сене?! – Взревел голос, и я шестым чувством догадалась, что явка провалена. Это был дед-сторож. – А ну-ка, нахуй пошли отсюда, паскуды голожопые!
Кое-как напялив кофту, заправив её в трусы вместе в тремя килограммами соломы, я, схватив в охапку свои штаны, рванула к окну, и, цепляя жопой занозы, выпихнулась наружу, кубарем скатившись с лестницы.
- Вылезайте, бляди! – Орал где-то за сараем дед, и размахивал фонарём как маяком.
Я спряталась в кусты, где тут же наступила в говно, и быстро влезла в свои джинсы. Через полминуты ко мне присоединился Гришка.
- Где Маринка? – Шепнула я.
- Там остались. Оба. – Коротко ответил Гришка. – Чем тут, блять, так воняет? Обосралась что ли?
- Не, тут говно лежит. Лежало то есть.
- Ясно. Давай, пиздуй-ка ты домой, Лидок-пупок. А я попробую ребят вытащить.
- Откуда вытащить?!
- С чердака, дура. Дед, пидор, лестницу убрал, и дверь заколотил гвоздями.
- А окно?
- И оттуда тоже лестницу унёс, сука. В общем, пиздуй домой, не до тебя щас. И помойся там, что ли… Пасёт как от бомжа.
- Угу… - Шмыгнула носом. – А завтра можно придти?
- Мне похуй. Я завтра всё равно домой, в Люберцы уеду. У меня девушка там скучает.
- А кто ж меня тогда будет… - Я осеклась, и и нервно почесала плешку.
- Что будет? Ебать? Понятия не имею. Попроси Дениса. Хотя, он щас бухать завязал… Тогда не знаю. Не еби мне мозг, Лида. Иди домой.
И я пошла домой.
Я шла, и горько плакала.
Проходя мимо сторожки, меня снова настигла месть готической коалиции, но на фоне пережитого стресса я совсем не обратила на это внимания.
Дома я отмыла кроссовки от говна, а прыщи от макияжа, и заснула в слезах.
А утром я проснулась с твёрдой уверенностью, что я ещё непременно вырасту из гадкого утёнка в прекрасного лебедя, и тогда все эти люберецкие пидорасы поймут, что они были ко мне несправедливы и жестоки. И они ещё будут звонить мне по ночам, и плакать в трубку:
- Мы любим тебя, Мама Стифлера!
А я буду красива как бог, и неприступна как форт Нокс. И конечно же, я не пошлю их нахуй, ибо я буду не только красива и неприступна, а ещё и божественно добра. И совершенно незлопамятна.
Только так.
Всё это обязательно когда-нибудь будет.
Если доживу.

ВЗРОСЛЫЕ ИГРУШКИ

Прим. автора: прочитать-поржать-забыть.

Когда коту делать нехуй – он себе яйцы лижет. (с) Народная мудрость.

- Слушай, у меня есть беспесды ахуенная идея! – муж пнул меня куда-то под попу коленкой, и похотливо добавил: - Тебе понравицца, детка.
Детка.
Блять, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта пиндосская привычка называть нас детками – надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому научились, Антониобандеросы сраные?
Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё ухо, и сделать им «бе-бе-бе, я так тибя хачю» – тоже. И, сколько не говори, что это отвратительно и нихуя ни разу не иратично – реакции никакой.
- Сто раз говорила: не называй меня деткой! – я нахмурила брови, и скрипнула зубами. – И идея мне твоя похуй. Я спать хочу.
- Дура ты. – Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня есть идея, что немаловажно.
Вторая годовщина свадьбы – это, конечно, пиздец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак нельзя.
- Сам мудак. В попу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что.
Муж оскорбился:
- В попу?! Нужна мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?
Ахуеть. Геймер, *ля. Поиграем. В два часа ночи.
- В дочки-матери? В доктора? В прятки? В «морской бой»?
Со мной сложно жыть. И ебацца. Потому в оконцовке муж от меня и съёбся. Я ж слОва в простоте не скажу. Я ж всё с подъебоном…
- В рифмы, *ля! – не выдержал муж. Пакля!
- Хуякля. – На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо… Годовщина свадьбы веть. Вторая. Это вам не в тапки срать. – Ну, давай поиграем, хуле там. Во что?
Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.
- Хочу выебать школьницу!
Выпалил, и заткнулся.
Я подумала, что щас – самое время для того, чтоб многозначительно бзднуть, но не смогла как не пыталась.
Повисла благостная пауза.
- Еби, чотам… Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная.
Супруг в темноте поперхнулся:
- Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу! А ей будеш ты.
Да гавно вопрос! Чо нам, кабанам? Нам што свиней резать, што ебацца – лиш бы кровища…В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину супружества штоле? Как нехуй делать!
- Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?
Самой уж интересно шопесдец.
Кстати, игра в школьницу – это ещё хуйня, я чесно говорю. У меня подруга есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл только на то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая семья. Кагбутта вы прям никогда с сосиской не еблись… Пообещал он ей за это сто баксоф на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею фрикции разнообразные в Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В общем, Маринка уже перецца от этого начала, глаза закатила, пятнами пошла, клитор налимонивает, и вдуг её муж говорит: «Упс!». Дефка оборачивается, а муш сидит, ржот как лось бамбейский, и сосисную жопку ей показывает. Марина дрочить перестала, и тихо спрашывает: «А где остальное?», а муш (кстати, ево фамилие – Петросян. Нихуя не вру) уссываецца, сукабля: «Где-где… В жопе!» И Марина потом полночи на толкане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, кстати, пара развелась. И сто баксоф не помогли.
А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть!
Ну, значит, Вова начал руководить:
- Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходиш ко мне домой пересдавать математику. А я тебя ебу. Как идея?
- Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных платьев висит в гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант, разумееца, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то хуёвая. Низачот, Вольдемар.
- Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём. Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное – он белый. Бант похуй, и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.
Какая, *ля, дудка????????? Дудка ему нахуя?????
- Халат спизжу, нехуй делать. Фартук возьму. А дудка зачем?
- Дура. – В очередной раз унизил мой интеллект супруг. – в дудке вся сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёш? Это фетиш такой. И фаллический как бы символ.
Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке – сила. Это ж все знают.
В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета. Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то по-другому? Ну и мудаки.
В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку, переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за щеку дудку, спизженную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в дверь нашей с мужем спальни:
- Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?
- Это ты, Машенька? – отвечает из-за двери Вова-извращенец, - Входи, детка.
Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору:
- Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт!!! Заново давай!!!
- Сорри… - доносицца из темноты, - давай сначала.
Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь:
- Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?
- Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи.
Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде «Кукарачю». Маршырую по-пианерски.
И ахуеваю.
В комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов но в шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке и в солнечных очках. И что-то увлеченно пишет.
Оборачивается, видит меня, и улыбаецца:
- Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку.
- Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? – спрашиваю я, и, как положено школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку.
- А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь тоже раздецца. Я и твои трусики постираю.
Вот пиздит, сволочь… Трусы он мне постирает, ога. Он и носки свои сроду никогда не стирал. Сука.
- Не… - блею афцой, - Я и так без трусиков… Я ж математику пришла пересдавать всё-таки.
Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В подтверждение, значит. Быстро так показала, и обратно в халат спрятала.
За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение хуя более чем заметно. Педофил, *ля…
- Замечательно! – шепчет Вова, - Математика – это наше фсё. Сколько будет трижды три?
- Девять. – Отвечаю, и дрочу дудку.
- Маша! – Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. – ты гений! Это же твёрдая пятёрка беспесды! Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою писю, Маша?
- Очень! – с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за хуй, - Пися – это вот это, да?
- Да! Да! Да, *ля! – орёт Вова, и обильно потеет. – Это пися! Такая вот, как ты видишь, писюкастая такая пися! Она тебе нравицца, Маша Петрова?
- До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но держусь.
- Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нахуй! Я ж так кончу. Снимай трусы, дура!
- Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. Школьное.
Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует:
- Дай померить фартучек, Машабля!
Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я ещё помню. Ну, скажите мне – кто из вас не ебался в тёщином фартуке во вторую годовщину свадьбы – и я скажу кто вы.
- Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. – снимаю фартук, и отдаю Вове.
Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону, и пафосно вопрошает:
- Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мушская волосатая ручища? Не трогала ли ты чужые писи за батончег Гематогена, как путана?
Хрюкаю.
Давлюсь.
Отвечаю:
- Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет.
Муж снимает очки, и смотрит на меня:
- *ля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! Тьфу, теперь хуй упал. И всё из-за тебя.
Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживаецца Вовино барахло, и огрызаюсь:
- А хуле ты меня сам сбил с толку? «Скока буит трижды три?» Какой, *ля, десятый класс?!
Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет:
- А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь чо это такое?
- А нахуя они мне?! – тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте нахуй не нужны! Ты ваще что собираешься делать? Меня ебать куртуазно, или алгебру преподавать в три часа ночи?!
- Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура!
- Сам такой!
Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.
- Блять, с тобой даже поебацца нормально нельзя! – не успокаиваецца муж.
- Это нормально? – вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, - Заставлять меня дудеть в дудку, и наряжацца в хуйню разную? «Ты девственна, Мария? Ты хочеш потрогать маю писю?» Сам её трогай, хуедрыга! И спасибо, что тебе не приспичило выебать козлика!
- Пожалуйста!
- Ну и фсё!
- Ну и фсё!
Знатно поебались. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и разнообразно.
В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую первой:
- Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички!
Вова, как был – в фартуке на голую попу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.

… Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с постели… Может быть, плач внука, может, жажда или желание сходить поссать… Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова к тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном фартуке, в солнечных очках и с дудкой в руке, уронит её на пол, и огуляет хуем по лбу…
- Славик! Славик! – истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют!
- Да кому ты нужна, ветош? – раздался в прихожей голос моего отца.
Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно.
- Кто тут? Уберите член, мерзавец! Извращенец! Геятина мерская!
Мама жгла, беспесды.
- Отпустите мой хуй, мамаша… - наконец раздался голос Вовы, и в щель под закрытой дверью спальни пробилась полоска света. Вове наступил пиздец.
Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а Вова требовал отпустить его член.
Да вот хуй там было, ага. Если моей маме выпадает щастье дорвацца до чьего-то там хуя – это очень серьёзно. Вову я жалела всем сердцем, но помочь ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить от мамы песдюлей за сворованный халат, и извращённую половую жызнь. Так что мужа я постыдно бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно, такого малодушия и опёздальства Вова мне не простил, и за два месяца до третьей годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись.
Но вторую годовщину я не забуду никогда.
Я б и рада забыть, честное слово.
Но мама… Моя мама…
Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справицца о её здоровье, мама долго кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая обстановку, а в оконцовке всегда говорит:
- Сегодня, как ни странно, меня не пиздили по лицу мокрым хуем, и не выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва.
Я краснею, и вешаю трубку.
И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит белый кухонный фартук.
С помидорами.
Я ж пиздец какая сентиментальная…

ЗАГАДКИ, КОТОРЫЕ БЫЛИ ОПУБЛИКОВАНЫ В МУРЗИЛКЕ 20 ЛЕТ НАЗАД!!!

1. Чтобы спереди погладить, нужно сзади полизать. (Почтовая марка)
2. Кругом волоса, посредине колбаса. (Кукуруза)
3. Сверху черно внутри красно, как засунешь так прекрасно. (Галоши)
4. Волос на волос, тело на тело и начинается темное дело. (Веки)
5. То холодный - то горячий, то висячий - то стоячий. (Душ)
6. Туда - сюда - обратно, тебе и мне приятно. (Качели)
7. Что ты смотришь на меня? Раздевайся я твоя! (Кровать)
8. Волосатая головка за щеку заходит ловко. (Зубная щетка)
9. Мы - ребята удалые лазим в щели половые! (Веник)
10. Лежит на спине - никому не нужна. Прислони к стене - пригодится она. (Лестница)
11. В темной комнате, на белой простыне 2 часа удовольствия. (Кино)
12. Ты помни его немножко, станет твердым как картошка. (Снежок)
13. Возьму его в руки, Сожму его крепко - Он станет упругим
и твердым, как репка. (Снежок)
14. Красная головка в дырку лезет ловко (Дятел)
15. Если б не бабушкины лохматушки - мерзли бы дедушкины колотушки.
(Варежки)
16. Не хрен, не морковка - красная головка. (Пионер в пилотке)
17. Сзади подошел,сунул и пошел. (Тапочки)

НОВЫЕ ПОРОДЫ СОБАК

Русская самогончая (русский борзой бухаунд). Выведена не для охоты ни на кого, а просто по полям поноситься, поорать. Способна за версту унюхать молодого первача. Применяется также для поиска бутылок и хозяев, спящих на необъятных сибирских просторах. Незаменима на охоте, рыбалке, в бане, гараже. Отличается от большинства других пород красным носом и огромными мешками под глазами. Уважает хозяина. Неприхотлива - где нажрется, там и спит.
Эстоонская гоончая. Выведена для загона раненых черепах и улиток. Команды хозяина выполняет очень тщательно, правда, спустя 20-30 минут после подачи. Очень любит детей с задержкой умственного развития.

Немецкий доннерветтер. Кароший немецкий собак. Имеет приносить немецкий хозяин яйки, курки. Выполняет любой командований.

Карликовый кобелино (неаполитайка). Выведен из ряда итальянских собак за плохое поведение. Предназначен только для вязки. По внешнему виду напоминает то ли кролика, то ли швейную машинку - не разберешь. Десять сантиметров в холке, пять сантиметров в попке.

Московская ележивая. Недавно рассекреченная порода, специально выведенная для генеральных секретарей и некоторых президентов.

Чихуа-чинехуа (украинская хуа). Отличается характерным лаем ("гау"), любовью к салу и ненавистью к московской ележивой.

Пудельман (таки-терьер). Переспрашивает команды. Долго торгуется. Любит рыбу и курицу. В рацион следует включать чуть больше воды, чем другим собакам.

Русская черная кирзая. Как правило, очень привязана к хозяину толстым кожаным поводком. Прекрасно выполняет команды "Лежать!" и "Лежать! Я кому сказал!"

Портфейлер. Собака из натуральной кожи (в результате эволюции портфейлеры из кожзаменителя вымерли - рассохлись и растрескались).

Маркбернес (одесский водолаз). Очень популярная порода. Используется для охоты на рыб, хорошо натаскана на кефаль. Обладает слабым голосом, но прекрасным слухом и чутьем. Отличается жизнелюбием, что само по себе и не ново.

Секонд-хаунд. Практичная и недорогая собака на каждый день. За свою довольно долгую жизнь меняет, как правило, нескольких хозяев.

Почеширский терьер. Этих собак используют в основном для разведения насекомых (блох, клещей и т. п.) в домашних условиях.

Толстая борзая (новая русская трехпалая овчарка). Очень быстро ходит (скорость до 5(!) км/ч ) на короткие расстояния. Обладает хорошо развитой одышкой. Прекрасно потеет. Иногда носит в зубах кредитные карточки хозяина.

Горе-спаниэль. Неудачная порода, результат пьяной вязки русского бухаунда с кошкой. Выведена на спор. Одно ухо короче другого на 5-7 см, некупированный хвост - прямой как палка, купированный - загибается коротким крючком, как свиной хвостик. Надбровные дуги - где-то на затылке. Список дефектов и недоделок можно продолжать бесконечно.

Стой-терьер. Караульная собака. Лает человеческим голосом, причем первый раз - в воздух, а второй - на поражение.

Барсеттер (прибамбассет). Электроповодок. Самоподнимающаяся нога. Тонированная шерсть. После 10 км пробега требует замены коврика.

Стаффордширский стаффордшир. Порода выведена в ХХ в. в России известным заводчиком И. Блохастых. Благодаря звучному названию порода распространилась по всей России, и далее - везде.

Среднеазиатская гюрзая. Единственная в мире ядовитая собака. Ее укус или полиз смертельны. В то же время отличается добродушным нравом, любит детей.

Брандспойнтер (московская пожарная). Окрас - ярко-красный. Хвост напоминает скрученный пожарный шланг. Очень быстро, с воем, бегает. Может задирать ногу на уровень второго этажа.

Массадав. Был выведен по ошибке как сторожевая собака, на самом же деле годится лишь для охраны бочек с квашеной капустой. Имеет приплюснутую снизу морду, подвержен пролежням. Бывает злобен, если не выспится. Любит, когда ему приносят кофе в подстилку.

Хаудуюдог. Очень добродушная собака, постоянно как будто улыбается. Старается во всем угодить хозяину, так как боится потерять место.

Индийская слоновая борзая. Выведена посредством вязки слона и собаки (продавались билеты). Может целый день таскать палки колбасы весом по 200 кг и не уставать.

Американский хот-дог. Очень красивая собака - вытянутый корпус, оканчивающийся с обеих сторон сосискообразными хвостом и головой. Распространяет по квартире прекрасный запах.

Цербернар. Очень добрая (в душе) собака, предназначенная для воспитания детей. При этом свои щенки растут разгильдяями и маменькиными щенками.

Соккер-спаниель. Выведена английскими футбольными селекционерами. Особенность экстерьера - на лапах имеются "гетры", кончики лап похожи на бутсы (когти напоминают шипы). Весь корпус собаки покрыт черными и белыми пятнами. Атакует постороннего сзади, бьет по ногам или хватает зубами за трусы, майку.

Ирландский цептер. Вывезенная из России магнитогорская металлолайка. Собаки этой породы охотно приносят хозяину дорогие сковородки и кастрюли. Окрас напоминает старую ржавчину.

Терьям-терьер. Камерная порода, обладает звонким красивым голосом. Используется для охраны концертных залов, филармоний и консерваторий. Недостаток - меняет хозяев, как перчатки.

Как развлечь себя в лифте - 30 полезных советов
1. Расскажите пассажирам, как Вы однажды застряли в лифте, и просидели там 12 часов, пока не подоспела помощь.
2. Обхватите голову руками и воскликните : "Да заткнитесь вы все идиоты !"
3. Просвистите гимн Советского Союза.
4. Приоткройте ваш дипломат или сумку, и украдкой туда заглянув, спросите: " Ну, как? хватает воздуха ?"
5. Предлагайте всем входящим прилеплять бирочки с именами. Свою нацепите вверх ногами.
6. Молча и не шевелясь, отвернувшись лицом в угол, и не выходите.
7. Когда приедете на свой этаж, громко вскрикнув, попробуйте раздвинуть двери руками. Когда это удастся, искренне удивитесь.
8. Изображайте ловлю блох у себя на голове когда кабина лифта переполнена.
9. Приветствуйте каждого входящего в лифт дружеским рукопожатием и просите называть Вас адмиралом.
10. Если окажетесь на самом верхнем этаже, бросьте вниз монетку и держите двери открытыми пока не услышите как она звякнет внизу.
11. Выберете какого-нибудь пассажира и с глупой ухмылкой уставьтесь на него. А затем объявите: "А у меня сегодня новые носки!"
12. Когда по меньшей мере в кабине лифта наберется 8 человек, прикрывая рот руками, сгибаясь и хватаясь на других, закричите: "Только не сейчас, опять, блин... всегда рвет в лифте!"
13. Периодически мяучьте.
14. Предложите 10 долларов тому, кто засунет и вынет лампочку изо рта.
15. Сучите ногами и приговаривайте: "Скорей, скорей, скорей." Затем огорченно вздохните и скажите: "Поздно!"
16. Покажите всем свою болячку и спросите : "Как Вы думаете, это не заразно ?"
17. Положите себе в карман что-нибудь увесистое (по типу пистолета) и периодически по нему похлопывайте.
18. Войдите с каким-нибудь контейнером с надписью "Человеческий орган - голова".
19. Пристально уставьтесь на какого-нибудь пассажира, затем скажите : "А, Вы один из НИХ!" и демонстративно перейдите в дальний угол лифта.
20. Отрыгнув, скажите : "мммм... вкусно!"
21. Принюхайтесь и скажите : 'Сдается мне, что кто-то тут из вас напортил воздух."
22. Когда станет тихо, оглядитесь кругом и спросите : "Это не ваш пейджер?"
23. На каждом этаже говорите "Динь-динь!"
24. Скажите: "Интересно, а это для чего?" и нажмите красную кнопку.
25. Прослушивайте стены лифта при помощи стетоскопа.
26. Нарисуйте небольшой квадрат на полу и скажите, что это Ваше место.
27. Начните что-нибудь с шумом и чавканьем жевать и предложите попробовать остальным.
28. Объявите всем демоническим голосом : "Я должен вселиться в более подходящее тело."
29. Производите взрывоподобные звуки каждый раз, как кто-нибудь нажмет кнопку.
30. Рассматривайте других пассажиров в бинокль.

Осечка

Уже который год экспедиция мужчин-геологов работала на Кольском полуострове. Работа в сугубо мужском коллективе имеет свои плюсы и один минус, который стоит всех плюсов - отсутствие женского внимания. Поначалу, это давило на психику, потом это просто переросло в блюз. Но неожидано, к радости геологов, им прислали практиканток из Киева...Третью неделю Серёга окучивал Олесю, инстинкты рвались наружу, но из-за разных графиков работ, им не оставалось времени, для встреч....
«Ну, не беда. Столько терпел, потерплю ещё. Главное не вспугнуть,»-думал Серёга, категориями охотника. «Надоел со своими геологическими байками...Я же женщина!»-кричало эго Олеси. Каждый по-своему готовился к рандеву. Серёга бережно, как младенца, вынашивал план романтической прогулки, несколько раз представлял всю прогулку в деталях. Он с этим ложился и с этим вставал. Олеся просто ждала. Романтическая прогулка на остров в лодке... Это было триумфом фантазии Серёги! Наступал долгожданый вечер.
Погода стояла тихая, нежно припекало солнце, природа замерла... Итак, возбуждённые, Серёга с Олесей отчалили от берега.Упомяну, что за день перед свиданием Серёга ходил на охоту. Поэтому в лодке оставалось ружьё, Тузик - мохнатый друг геолога, неопределённой породы и остальные принадлежности охотника. У каждого мужчины есть свой джентельменский набор, у Серёги джентельменский набор составляли ружьё и Тузик, он с ними не расставался...даже во сне. Вернёмся к охоте. Охота не задалась - рябчик не шёл, куропатка тоже. Только глухарь попался, но, как говорится «на безрыбье и рак...», не ходить же голодному. Для справки: мясо глухаря человеческий желудок не охотно усваивает.Итак, Серёга, в предвкушении праздника, настойчиво грёб к острову. Ничего не предвещало беды...но съеденный накануне глухарь всё больше и больше напоминал о себе. Серёга не предал этому особого значения - он был увлечён. Всё более сильные толчки начал ощущать Серёга, когда берег уже расстаял вдали. В начале спёрло дыхание, напряжение в ягодицах возрастало, на лбу выступила лёгкая испарина, по всему телу пробежала дрожь. Олеся что-то задорно рассказывала, но Серёга уже не слышал её… Всё смешалось в растерянном мозгу геолога: и голос Леси, и напряжение в ягодицах.
Серёга старался себя отвлечь, то играя с Тузиком, то оттирая засохшую смолу с борта лодки. Улыбка становилась всё более натянутой - сильно свело левую скулу. Он быстро отвернулся, сгримасничал, что бы снять напряжение, чем испугал щуку и вернулся к монологу Олеси. Организм геолога перешёл на аварийный режим и за долю секунды мозг Серёги выдал, как минимум восемь вариантов невинных реприз и он выбрал самую гуманную из них. Рука потянулась за ружьем. План был прост - под лозунгом салюта, в честь Олеси, пальнуть в воздух и одновременно отдуплиться. Указательный палец с предвкушением улёгся на курок и ждал сигнала организма, что бы сыграть в унисон. Проявились закалка и выдержка охотника - Серёга был начеку. Волнения в организме нарастали с каждой секундой. Организм ощутил сильный тольчок…нахлынула бешенная волна и тепло разбежалось по всему телу. «ВОТ ОНО,» - распознал Серёга, указательный палец вступил в игру, и.........ОСЕЧКА.
Тузик с визгом спрятался за рюкзак и до берега не подавал признаков жизни. Олеся ойкнула, обронила в воду гребень и начала тараторить пуще прежнего, как-будто ничего не произошло. К своим годам она уже повидала виды...и была мудрой, не по годам. Её лозунг гласил: «проиграй в малом, выиграешь в большом!». И сегодня она собиралась выиграть. Серёга ощутил тепло в причинном месте и был готов разрыдаться от досады. Он опустил весла, что-то пробубнил, сделал озадаченное лицо и удачно отколупал большой кусок смолы с борта лодки. Корма лодки уткнулась в берег. Тузик пулей выпрыгнул, с опаской оглянулся, два раза тявкнул и полил кустик. Вслед за ним выскочил Серёга, небрежно кинув в сторону Олеси: «Щас вернусь, накрывай пока поляну», удалился вдоль берега. Олеся молча сидела в лодке. В её невинных ушах всё ещё вибрировал нечеловеческий крик, который издал организм Серёги. Она глубоко выдохнула, вернулась в настоящий момент и принялась накрывать стол.Тем временем, воспользовавшись озером и спрятав хлопчато-бумажную улику в виде трусов под кустики, Серёга уверенным шагом направился к лодке, в надежде исправить ситуацию. Он приложил весь свой геологический шарм - шутил, хулиганил, словно ребёнок и заслужив пару однозначных улыбок, он оценил мудрость Олеси и перешёл к вину...Минут через восемь, вино дало о себе знать и они уже не слышали друг друга - они думали об ОДНОМ. Серёга расплылся в широкой улыбке и уже второй раз рассказывал одну и ту же байку, Олеся терпеливо хихикала. На второй бутылке, Олеся покраснела, начала кокетничать и искрить намёками, Серёга всё чувствовал и понимал, но из-за долгого отсутствия общения с женщинами, он не мог сообразить, в какой момент сорваться с цепи. Он знал что, всё начинается с поцелуя. Это как ворота - если ты уже их открыл, то добро пожаловать на праздник. Олеся тоже знала, что поцелуй - это зелёный свет для мужчины и поэтому под разными предлогами приближалась к Серёге на интимное расстояние. При этом каждый раз Серёга испытывал лёгкую дрожь и бешенный прилив. И когда в очередной раз Олеся потянулась за олениной, Серёга не выдержал и заорал: «Медведь!!!»...его план был прост - застать в расплох Лесю и воспользоваться ситуацией. Олеся прочитала его, как мальчишку...и бросилась на шею...от «испуга». Есть пикантное расстояние между губами, при котором поцелуй неизбежен. И Леся намеренно пересекла эту черту. «Вот оно», - понял Серёга и открыл ворота!!!Через мгновение молодята уже «боролись», на брезентовом покрывале. Серёга вдруг вспомнил из детства хвалебную молитву господу, что напевала бабушка и торжественно, в голове, начал её напевать, навёрстывая упущенное. Всё было позади...они стремительно поднимались в небеса и казалось уже ничто не нарушит этот танец. Шелест листьев, пение птиц, аромат цветов наполняли воздух...И вдруг неожиданно возник ещё один аромат, перебив все остальные...Это был знакомый запах...Серёга поверил в дьявола, молитва оборвалась, а в месте с ней и танец. Он сразу нашёл источник запаха. Тот находился в изголовье. А за ним радостного Тузика, который, виляя хвостом, с преданным и гордым видом, вернул хозяину «потерянное» под кустами нижнее бельё, со всем содержимым... Любовный хмель, как рукой сняло. Исчезла музыка, исчезли краски дня...силы покинули Серёгу - столько стрессов, за один день, его организм не вынес. Он спустился к берегу, умыл лицо, посмотрел задумчиво вдаль...«ну как-то так...»-улыбнулся сквозь грусть Серёга и подхватил Тузика на руки. Он не злился на Тузика. Эта животинка стала ему уже родной. А Олеся...так...Лодка всё дальше и дальше уносилась от берега. Они оба молчали. «Ещё Генка пригласил завтра на остров...» - уже мечтала Леся. «Надо Тузика помыть, наколоть дров и Петьке радиоточку починить»-крутилось в голове Серёги. Затем он погладил Тузика, глубоко вздохнул и перевернул Страницу.

Сусанин Иван прибалдел на печи,
е%ал свою бабу и жрал калачи;
В ворота въе%али три раза подряд
И польский на двор завалился отряд.

"Эй ты, старый хрен, ты с печи-то слезай!
Свои сапоги да кафтан одевай,
Короткой дорогой в Москву нас веди,
Царю Михаилу давать пиzдюли !"

"Дороги не знаю", - ответил Иван, -
"Боюсь, помешает е%анный туман;
В болоте кикиморы злые живут,
Сначала отпиzдят, потом отъе%ут;

В лесу темнота и не видно ни зги..."
"Пиzдишь ты как Троцкий!!! ", - сказали враги, -
"Дадим тебе бабу и денег по х%й,
но только веди нас е%учий холуй!"

"Hу ладно", - ответил Сусанин-герой, -
"Hо только чтоб деньги валили горой!".

По лесу поляки идут и идут;
Дороги не видно ни там и ни тут!
"Куда мы залезли ?", - спросил атаман.
"Идите вы на х%й", - ответил Иван.

"Куда ты завел нас - не видно ни зги!"
"...идите за мной, не е%ите мозги."
"Куда ты завел нас, Сусанин-герой ?"
"Идите вы на х%й, Я сам здесь впервой"...

"Ах, сука, ты так? За пиzдёш ты умри!"
И принялись Ваньке давать пиzдюли .
В болоте его утопили они
И сами утопли, нажравшись х%йни .

С тех пор он валяется в мутной грязи;
С тех пор ему лижут за#упу язи...
Так вот он каков, наш Сусанин Иван;
Давай за Ивана поднимем стакан!

Отредактировано guevara (2011-06-22 15:50:09)

Я вчера обосрался прямо в центре города. И эта не смешно, здоровый мужик наложил полные штаны. А дело было так, иду я по улице, ни кого не трогаю, и тут захотелось мне перднуть. А на улице, да в морозный денек, сам бог велел дать копоти. А я тем более это дело люблю, дать газу, я мастак в этом деле еще тот. Я когда дома подпускаю газов у соседей конфорки гаснут от давления воздуха. Так вот, и я решил перднуть. Перднул, когда пердел, уже тогда понял, что отпердел свое. Стою и сру прямо в штаны, и ни чего поделать с этим не могу. Говно само лезет, даже не спрашивая у меня разрешение на сей процесс. Меня всегда удивляло, почему когда срешь дома, то спокойно срешь порционно. Выдавил из себя грамм сто, и попкой так раз и обрезал, потом страничку в газетке перевернул, пробежался по заголовкам и опять катяшек порционный выдавил. Когда обсераешься в штаны, то ни о каком порционном кала выдавливании не может идти и речи. попа тупа открывается и гавно лезет. Причем попа открывается на столько широко, что у меня создается впечатление, что она, без моего согласия, участвует в конкурсе "высри катях диаметром в 30 сантиметров и выиграй мобильный телефон". Спрашивается, нахуя моей жопе мобильный телефон? Насрал я по моим прикидкам, серьезно. Стою, аж вспотел, самый центр города, до дома как до Москвы на коленях. Стою, а сам пытаюсь в голове найти выход, что-то же надо делать. Пешком ковылять часа три, и это с полными трусами говна, эту мысль отсек сразу. Потом, прикинул на улице мороз, дай думаю присяду на скамеечку, говно подмерзнет, и я тогда в метро шасть, и так перебежками до дома доберусь. Сел на лавочку и сижу, в жопе пока тепло. И тут мысль, если говно в трусах замерзнет, яйцам тоже придет каюк. Мне даже плохо стало от этой мысли. Встал. Люди меня что-то стороной обходят, видно поняли что я что-то задумываю. А я стою и ни как не могу сообразить. Потом гениальная мысль посетила меня. Я сейчас в подъезд зайду, в лифт проберусь, там трусы сниму, попу ими же вытру ну и домой по-быстрому. Значит, захожу в подъезд, вызываю лифт. Стою, а говно то уже остывать начало, ощущения прямо скажем не из прекрасных. В подъезде понял еще одну вещь, от меня реально воняет как от скотины немытой, причем сильно воняет. Приехал лифт, захожу, нажимаю кнопку четырнадцатого этажа, а второй рукой штаны расстегиваю, ну что бы времени хватило пока лифт приедет. Двери начали закрываться и тут в лифт влетает милое создание женского пола. Стыц пиздыц.
- Ой, вам на 14 этаж, а мне на 13,- пропела она - Ну что же, я с вами проедусь, потом спущусь на этаж. Конечно проедемся, я же кнопку уже нажал, подумал я застегивая штаны. Лифт поехал, а мне уже все, в голове шум, спина вспотела, а говно уже полностью остыло. И думаю, что вонять в лифте начало очень сильно, потому что это создание, как-то странно на меня посмотрело. А я отморозился, типа что не срал я в лифте и все тут. И пиздец, где-то этаже на 10 лифт сделал нам большой реверанс, попрощался с нами, и свет погас. Я чуть не усрался повторно. Лифт застрял.
- Ой, неужели лифт застрял? – спросила девушка.
- Я так понимаю что да, - это я интеллигентом прикидываюсь. А сам думаю что мне делать, со свои говном и со своей грязной жопой. А что-то делать надо. И тут эта хивря, нажимает какую-то кнопочку, и начинает с кем-то говорить, адрес дома называть и просить помощи. Я как представил себе, что щас придут монтеры, начнут нас от сюда вынимать, спрашивать почему так говном воняет, мне еще больше срать захотелось. В лифте темно, хоть глаз выколи. И тут я сообразил, что пока в лифте темно, надо по-быстрому штаны снять, потом трусы снять и в уголок по-тихому положить. А когда свет включат, она с непривычки на свет фиг то увидит. Расстегиваю штаны, шуршу вещами так что даже самому страшно.
- А что это вы делаете?- сильно сглотнув, спросила она.
- Да я устраиваюсь по удобнее, ждать то долго,- а сам штаны приспускаю
- А что это за запах?- перепугано спросила она. Я реально чуть не ляпнул, что это я усрался на улице и поэтому воняю говном шо пиздец, но выдаю другое:
- Да сволочи гадят в лифтах, не продохнуть,- а сам штаны уже полностью снял, стою в лифте в обосранных трусах. Я как подумал, что щас включат свет, девка реально концы отдаст от увиденного. НО делать уже нечего, работаю дальше. Девка начала очень громка глотать слюну, видна то же обосралась с перепугу. А я шуршу вещами. Сам же про себя думаю, как бы так изловчится и по-тихому снять трусы. И тут же себе представил, какая будет вонь.
- Мужчина, вы не причините мне боль, прошу вас, не трогайте меня, - заныла в голос девка.
- Да ты что, в своем уме, я отец двух детей, иду к товарищу по важному вопросу, как ты могла подумать обо мне такое?- уверенно отвечаю я, а сам начал отлеплять трусы от попы. Как воняет говно, когда усераешься в штаны. Оно воняет не так как в туалете, оно воняет так, что мухи еще на подлете теряют сознание, потом еще недельку в реанимации кантуются. Деваха, то же почувствовала что-то неладное, стала по тихому скулить в углу.
- Да перестань ты, не трону я тебя,- говорю я. А сам трусы уже отлепил от попы, и думаю как бы их снять с ног что бы не измазаться в говне? Девка по-моему мозгами вообще поехала, тупо сидит скулит и что-то причитает, наверное молитву какую нить читает. А я трусы уже да колен спустил.
- Мужина.. ыыыыы, ревет она, - прошу вас не убивайте,- и дальше тупой такой скулеж.
- Да на фиг ты мне нужна, говорю, - у самого проблем по горло, сдалась ты мне.
Трусы спустил чуть ниже кален, и реально понимаю, что мне пипец полный, ноги в говне, попа в говне и вонь, аж глаза слезятся. Девка по-моему от запаха ебанулась окончательно.
- Вы, вы ......мямлет она
- Да чего вы вы, стой себе спокойно, грю тебе насрал кто-то, видно я вступил, вот и воняет.
Девка по-моему осела на пол лифта. Я думаю, я сам от своего запаха чуть сознание не теряю. Но с другой стороны, понимаю, что медлить нельзя, либо сейчас либо ни когда. Короче нагнулся я, снял трусы с одной ноги. На пол что-то ляпнулось, по моим прикидкам это было говно из трусов. Девка в углу уже просто мычит как корова. Я изловчился и снял трусы со второй ноги. Мне аж полегчало, пол дела сделал. Стою с трусами в руке и думаю, в каком углу сидит эта хивря ревущая, ну что бы не кинуть ей трусняк на голову, и что бы не папасть на свои же штаны. Прислушался, ага сидит на против, значит в противоположный угол надо целиться. И тут полный пиздец подкрался незаметно. Включился свет, и лифт поехал. Когда мои глаза привыкли я понял, что с девкой что-то не то. Глаза у нее как пятнадцатидюймовые мониторы, рот открыт, руки плетями висят, ртом как рыба делает, короче, все думаю, пиздец снесло от испуга башню. И тут я понял. Картина в лифте. Я стою ниже пояса голый, весь сука в говне, в руках трусы с говном и смотрю на девку. Она короче еще секунд пять ртом поделала и тупо свалилась на пол. Все, думаю, подохла, мне еще жмура в лифте нахватало. Решил времени не терять, трусами попу и ноги вытер. Штаны одел и стою как честный гражданин жду своего этажа. На полу девка, наверное, мертвая, в руках трусы с говном, чего я их держал, я не знаю. Когда лифт приехал, девка еще не ожила, так и лежит на полу. Я подумал что негоже ее в лифте в таком состоянии оставлять, ну и вытащил ее на этаж. Положил аккуратно, под голову свои трусы и бегом из этого дома. Только одного понять не могу, какого хуя она так испугалась? Ведь когда воняет в лифте говном, это значит что усрался кто-то, а вот если бы воняло хуем, это да тут можно испугаться. Да и еще, я тебе шубу немного говном измазал, ногу вытер об нее...

Погладь котика

продолжение

Утро. Дура эта встала,
Волосёнки почесала,
Сонно в ванную ползёт -
Там её подарок ждёт.
Не в горшке, а как обычно,
На пол я наделал лично,
Пусть позлится убирая -
С добрым утром, дорогая!

Подождал, покуда Эта
Поползёт до туалета,
Я - под ноги. Оп, споткнулась!
Получилось! Навернулась!
Вышла завтракать старушка,
Наливает кофе в кружку,
Дикий МЯВ - и все дела-
Получилось! Разлила!

Ладно, можно отдохнуть,
Пару строк в дневник черкнуть,
Запишу, себе не льстя:
Утро прожито не зря!
День. Душевно отоспался,
Только спакостить собрался,
И вот тут, блин, как назло,
Мне конкретно не свезло.
Видел, шмотки надевала,
Рыло всё размалевала,
Думал, что куда-то прётся,
Хрен поймёшь, когда вернётся,
А она меня схватила,
К коновалу потащила,
Тот мне, гад, вкатил укол -
Срок прививки подошёл.
Ничего, за муки эти
Адекватно я ответил:
Мне уколы портят шкурку,
Ей же - кожаную куртку.
Время даром не терял -
По дороге куртку драл
И штаны её из кожи.
Так уделал - не дай Боже!
Впредь запомнит, может быть:
Не фиг, блин, меня лечить!!!

Несколько позже.
На кровати рвал игрушку -
Черепашную подушку.
Так увлёкся делом эти,
Что хозяйку не заметил.
По башке огрёб неслабо –
Что за гадостная баба!
Случай к мести не искал -
Тут же под кровать нассал.
Но, блин, снова облажался -
В руки сразу к ней попался,
Как последнего дебила,
Рожей в луже отвозила
Как отбился, сам не знаю!
Так теперь мочой воняю,
Будто я - ночная ваза,
Младший братец унитаза.
Мыть меня, наверно, будет,
Может, к вечеру забудет?
Защемился в тихом месте,
Сочиняю планы мести.
С максимально честной рожей
Я обои драл в прихожей -
У меня инстинкт - и точка!
(Типа нету когтеточки.)
Отдохнуть она решила,
Пазлы типа разложила.
Что ж, я ей возможность дам
Собирать их по углам.

Вечер. ЭТА меня мыла
(Вот зараза, не забыла!).
Что за гадство, не пойму,
Кто я ей - тупой МУМУ?
За мытьё ей отомстил:
Пару чашек ей разбил.
Слушал, как она визжала -
На душе полегче стало.
В довершение к раззору
Ободрал на кухне штору.
Долго прыгал, но достал:
Получилось! Ободрал!

Ближе к ночи.
ЭТА крем на рыло мажет,
Значит, скоро спать заляжет,
Свет пока горит, как раз
Подведу дневной баланс.
В целом день прошёл нормально:
Перевес за мной реально.
Счёт в сегодняшнем турнире
В мою пользу семь-четыре.
Я вполне доволен счётом,
Отдых честно заработан.
Всё, ложиться можно спать,
Завтра будет день опять.
Да, ещё, пожалуй, можно
Ночью поорать истошно,
Пару раз её поднять -
Не фиг, блин, спокойно спать!!!

Про Валуева и военкомат.

Военкомат скрывался от Николая Валуева, пока ему не исполнилось 27 лет.

Заглянул как-то военком в почтовый ящик, а там - повестка от Валуева.

- Двадцать семь, гордо сказал Коля учительнице, в ответ на её робкое "А сколько лет и почему не в армии?"
20-ый "а" класс апплодировал.

Валуев в военкомате думал, что ему стукнуло 27, а стукнуло 220.

Бывало Валуев по пояс в военкомат заходил
причем, каждый раз снизу и с особым цинизмом

Если в слове военкомат сделать 8 ошибок, то получится Валуев. Если в Валуеве сделать 8 ошибок,то лучше не надо.

Не всякий военкомат долетит до середины Валуева

Валуев ходил в военкомат деньги снимать обычно. С банкоматом путал. И снимал, что характерно.

До 27 лет Валуева в военкомат не пускали. Боялись, что в армию проситься будет. А у них нет ни трусов, ни перчаток боксёрских.

Пришел как-то военкомат к Валуеву. Зря нах...

Когда Валуев был маленьким, а военком был большим, баланс силы не был нарушен.

До 27 лет военкомат прикидывался группой Тутси. Чтоб не палиться перед Валуевым

убегают 27 военкомов от Валуева, а навстречу им - Чак Норрис...
сели и заплакали

- Валуев, идите уже домой впизду! Вам давно за 27! - кричали из-за закрытых дверей военкомата.

Валуев толкнул дверь. Дверь не открылась. Валуев толкнул сильнее. Дверь даже не шелохнулась. Валуев ударил ногой. С тем же успехом. Валуев разбежался и бросился на дверь всем телом. Дверь не поддавалась. "Военкомат" - догадался Валуев.

пошел Валуев в лес поссать, заодно 27 медведей увидел
обосрались все

Однажды Валуев ковырял в носу и палец сломал.
- АААААА!!!!
- Погоди, военком, не ори, ща придумаю как вытащить - ответил Валуев

Там же Валуев! Остановись, куда ты, о, маленькая девочка со взглядом военкомата!

27 лет дело Валуева подпирало ножку стола в военкомате.
Когда военком об этом узнал, он очень расстроился. "Эх",-думает,-"Россия, какого бойца потеряла".
А Валуев уже был боец ниибаца.

В детстве Валуев учился читать по Уставу. Почти дочитал, но ему вдруг 27 исполнилось.

Из жизни сисадмина 

Когда-то давно, когда я работал программистом 1С в одной большой питерской конторе, произошёл со мной удивительный конфуз. Касается он серверных стоек, а вернее шкафов. Дело в том, что работал я не только программером, но и админом, т.е. был я таким специально обученным человеком, который настраивал там всякие терминалы, роутеры, кластеры и прочую компьютерную хуету. Так вот у любого админа и программера, который всем эти занимается, всегда наступает момент, когда вся эта груда железа на твоём столе настоебенивает, также настоебенивает долбоебизм начальства, который экономит на АйТи, настоебенивает долбоебизм пользователей, сам себе настоебениваешь и тогда ты берешь лист бумаги и размашистым почерком там пишешь "Увольняюсь нахуй по собственному желанию".

Вот тогда начальство смотрит на тебя с уважением, выделяет бабло на новую технику, на оборудование и на помошника. И ты соглашаешься работать дальше, потому что пиздец как интересно и ничего кроме этих железок не надо, только бы возится с ними всю жизнь. Да, когда-то я был таким, да и сейчас такой, хули там, любая железяка вызывает чуть ли не сексуальный интерес.

Заказал я тогда новых серверов, свитчей и шкаф-стойку для этого дела с холодильником, чтобы охуенно всё работало. Всё это привезли и я ушёл в работу. Целыми днями там чего-то кроссировал, впихивал сервера и выпихивал, настраивал и ломал, устанавливал и сносил, вобщем, самый настоящий админский хардкор.

И вот однажды, когда я в очередной раз всё достал из шкафа (он мне уже как родной стал, сцука) для того, чтобы вывести ещё один конец витой пары, и произошёл конфуз. Я залез в шкаф, и он, пидорас захлопнулся. Я сначала заржал там внутри, потом ещё сильнее заржал, а потом испугался. Время первый час ночи, в конторе никого нет, в шкафу градусов десять и изнутри хуй откроешь. Я реально испугался. Очень. Но потом нашёл в себе силы собраться и бороться за свою жизнь. Что-то мне не хотелось, чтобы вместо серверов в шкафу по утру наши сотрудники обнаружили окоченевший труп админа.

Нет, конечно можно было расхуячить стеклянную дверь и вылезти, но когда я вспомнил сколько стоит этот ёбаный шкаф, то решил выбрать смерть, чем пожизненное рабство. И я немного приуныл. Пытался позвонить - телефон в шкафу не берёт, возникла мысль закурить, чтобы сработала пожарная сигнализация, но только лишь задымил к ебеням весь шкаф. Попытался открутить замок - хуй. После долгих раздумий стал орать, но до охранника доораться из шкафа и с третьего этажа нереально было.

И тут мой взгляд упал в пол шкафа. Там была дыра прямоугольная для проводов. Выбраться в неё было принципиально невозможно, но возможно было просунуть ноги. Я так и сделал. Затем я схватился за стенки, приподнял шкаф (тяжёлый, что сам пиздец!) и немного прошёлся, семеня ногами, по офису. Получалось неважно, но обесточить шкаф, выдернув шнур из розетки, таким образом у меня получилось. Стало теплее. И я решил ждать утра.

Тот, кто думает, что в серверном шкафу можно спать, тот глубоко ошибается. Неудобно пиздец, можно только стоять, сесть не получается и со всех сторон в тебя тычется всякая хуета. Ну хули, я и принял тогда то самое легендарное волевое решение идти в шакфу к охраннику, чтобы он меня открыл. Метр за метром до лифта.

Вызвать лифт у меня получилось, так как кнопка вызова одна. Я просто прижался вплотную шкафом к ней. Даже получилось, натренировавшись с пятого раза, в лифт забежать. А вот уехать не получилось. Потому что кнопок в лифте, милашка, дохуя. Двери закрылись, свет погас и наступил полный и бесповоротный пиздец.

А утром наш генеральный, который приезжает раньше всех обнаружил в лифте шкаф, стоящий задней стенкой к выходу, а когда охранник выволок шкаф из лифта, то и меня там. Смеющегося, довольного и невыспавшегося.

Я играл в тетрис на телефоне, стоя в серверном шкафу, в лифте семь часов подряд. Я, блять, чуть не сошёл тогда с ума. Но отпечаток, конечно остался.

Объявление в лифте:
«Уважаемые жильцы и гости.
Просьба не сорить в лифте.
12.01.2007
Администрация»

Чуть ниже – фломастером:
«Простите, прочитал объявление уже после того как отлил. 12.01.2007 15-30. Петя»

«Петя, ты *удак. Более того – ты *удак в пятом поколении. А поскольку ты тупой, объясню проще – и папа твой был *удак, и дедушка, и прадедушка, и так далее по генеалогическому древу.»

«Что вы, что вы? Был бы мой папа *удак – он бы тоже жил в этом подъезде. С удовольствием отлил опять в вашем лифте. И бросил фантик от конфеты - это вам за папу. И пачку сигарет тоже – это за дедушку. Петя.»

«Господа, к кому приходит этот сцыкун?»

«К вашей дочке, разумеется. Какая еще дура станет общаться с этим олигофреном?»

«Кто это написал? Подпишись, раз такой смелый.»

«гыгыг. Ваша жена это написала. Умная женщина, склонная к спокойному анализу ситуации. В отличие от остальных членов семьи.»

«Я же найду тебя, мразь. Найду и убью.Дал же бог соседей, а..»

«Господа, полно вам ссориться. Я ко всем вашим дочкам хожу и повсюду принимают с радостью. С уважением, Петя.
ПС: Уважаемая администрация, почему в лифте нет туалетной бумаги? Что за пренебрежение к гостям подъезда? Неужели жильцам так трудно скинуться на туалетную бумагу?»

«Скажите, Петр, а это не вы выкрутили лампочку в лифте, выломав защитную сетку? Ваш почерк ведь. Успокойте меня, подтвердите, что, кроме вас, к нам ни один *удак не заходит.»

«О чем вы говорите, а? Вы у себя в уборной лампочки тырите? Вот и я нет. К тому же, если я выкручу лампочку, как вы сможете прочесь и уяснить для себя, что рэп – это круто, что Лена – шалава, что Спартак – Чемпион? Для кого я это пишу на стенах? Так что нечего мне приписывать лишнего. Это просто в обычаях жителей этого подъезда – тырить у самих себя. Вы думаете когда у кого-то из вашего подъезда перегорает лампочка, он за лампочкой бежит в соседний подъезд, а не в лифт или на чужую лестничную площадку? Глупость какая! А, впрочем, чему я удивляюсь-то? Контингент в подъезде вполне себе соответствующий любой глупости. Петр.
ПС: Администрация, вы не могли бы подклеить к объявлению еще один лист бумаги? Негде же писать! Чем вы там занимаетесь в конце концов?»

На новом листе

«Господа! А ведь этот мерзкий заморыш в чем-то прав. В подъезде, по видимости, завелись крысы. Предупреждаю сразу: изловлю – сделаю инвалидом. Чтоб без обид потом было.»
«+1»
«+1»
«+1»
«+1»

«Я же говорил! Какой-то гадюшник.. Все готовы друг друга убить за лампочку. Тьфу.. Отлил в лифте без удовольствия уже. Петя.»

«Петя, передайте своей маме, что те сексуальные услуги, что она предоставляет на вокзале, не стоят даже тех мизерных денег, что она за них просит. Папе передайте тоже самое. Или, если не уверены кто из этих мужчин, живущих у вас дома, ваш папа – передайте это им всем сразу. Администрация.»

«А вот за такое можно и ответить по всей строгости понятий. Петя.»

«А ты стрелу забей, сцыкло. Администрация»

«Ага. Так я вам и дался на слаб.....»

«Господа, Петр не смог дописать последнее сообщение, поскольку был пойман на месте преступления, нещадно бит и в данный момент , по решению суда занимается ремонтом нашего подъезда. Всю эту переписку оставляем в назидание остальным Петеподобным.
Ура, господа!
Администрация.
ПС. Какая сволочь опять стырила лампочку?»